И все небо для нас - Юлия Лим

к груди, переполненная воодушевлением. Из всех подарков он попросил меня! Получается, я для него – сокровище? Касаюсь ладонями горячих щек и хихикаю. Пока никто не видит, позволяю себе побыть влюбленной девчонкой.

Вздрогнув от прохладного ветерка, забегаю в дом и прячу блокнот под матрасом кровати. Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, знал о нем.

15

Хоть женщина, ожидающая ребенка, и все ее окружение обычно знают, что когда-нибудь малыш появится на свет, сами роды начинаются внезапно. Так произошло и с нами, когда за полдником Ирма вдруг резко втянула воздух и схватилась за живот.

– Девочки, скорее в машину, – тетя хватает заранее подготовленную сумку, надевает длинный пуховик и выходит из дома в мягких теплых тапках.

Переглянувшись с Милой, мы наскоро натягиваем куртки, шапки и обувь и выбегаем за Ирмой. В спешке закрываю за собой дом.

– Ты хочешь сама сесть за руль? – тревожусь я.

– Вера, пожалуйста, позвони Тише, – тетя с трудом усаживается в автомобиль.

Она морщится, и меня передергивает, когда представляю, какую боль она испытывает из-за схваток.

– Что ему сказать? – подношу смартфон к уху, параллельно жестами требуя, чтобы сестра пристегнулась.

– Что мы поедем в больни… ай!

Ирма проверяет зеркала, пристегивается и вставляет ключи в замок зажигания. Машина грузно тарахтит.

– У Ирмы начались схватки, мы едем в больницу, – сообщаю дяде. После короткого разговора кладу трубку и говорю уже ей: – Он приедет, как только сможет.

– Хорошо.

Тетя везет нас по дороге, одной рукой держась за руль, а другой за живот. От волнения кусаю нижнюю губу и хватаюсь за спинку кресла. Мила сидит за водительским креслом, а я – за пассажирским.

– Вера, позвони Алене и попроси ее выйти к дороге. Напомни, пожалуйста, чтобы она взяла права.

Слушаюсь беспрекословно, и когда мы подъезжаем к дому Кузнецовых, Гордей и Алена уже нас ждут.

– Ален, вся надежда на тебя, – тетя выбирается из машины.

Мы с Гордеем помогаем ей вылезти.

– Хорошо. Дети, вы с нами или подождете дома?

Меня распирает от нервов. Боюсь представить, что нас ждет в больнице. Мы обмениваемся с Гордеем взглядами.

– Мил, что выбираешь? – спрашиваю я.

– Я хочу поехать с тетей.

– Но роды – дело не быстрое, – тактично напоминает Ирма. – Может, вам лучше побыть дома?

– Мы так долго ждали малыша! – Мила топает ножкой и хмурится. – Я хочу его увидеть!

Взгляды взрослых смягчаются, Гордей улыбается.

– Ладно, поехали. Ты с нами? – уточняю у Дея.

– Да.

Мы забираемся в машину: Алена за рулем, тетя справа от нее, Мила по-прежнему за водительским сиденьем, а я в середине – крепко держусь за руку Гордея.

* * *

Пока Ирма с Аленой беседуют с врачами, звоню дяде. Он обещает приехать как можно быстрее. Потом я звоню бабушке с дедом и сообщаю, что совсем скоро они смогут познакомиться с внуком.

– Ой-ой, – причитает бабушка, – Семен, немедленно собирайся!

– Ну что там еще случилось? – доносятся его ворчания.

– Внук у нас скоро на свет появится! Вот что случилось!

Они продолжают переговариваться, и я сбрасываю звонок, чтобы они не отвлекались от сборов. Отправляю им адрес больницы и откидываюсь на спинку сиденья. Ирму уводят в палату.

– Ребятки, я поработаю в машине, – Алена смотрит в смартфон. – Обязательно сообщите, если будет что-то срочное.

– Хорошо, – синхронно обещаем мы.

– Вот это напряженка, – протягивает Гордей, когда она уходит.

– Угу. Роды не у меня, а тело трясет так, будто сама сейчас в родильную палату отправлюсь, – отзываюсь я.

– Ты так же себя чувствовала, когда родилась Мила?

Сестра оборачивается. Я никогда не рассказывала ей о своих ощущениях, да и вообще никому, даже маме. Раньше мне казалось, что мои переживания слишком личные, что о них не нужно говорить и их стоит скрывать. Но теперь меня окружает семья, я влюблена и мне нечего бояться. Беру руку Милы в свою и кладу ее себе на колено, бережно сжимая маленькую ладошку.

– Когда у мамы отошли воды, мне было очень страшно. Она позвонила в скорую, и мы ждали, пока приедет машина. Все это время она держалась за живот и то сидела на месте, то подскакивала и начинала ходить туда-сюда, что-то бормоча. В какой-то момент она замерла и сказала: «Если со мной что-то случится, скажи врачам, что твою сестру зовут Людмила». Я плакала и умоляла ее не говорить таких слов. Тогда она обняла меня и объяснила: «Скоро ты станешь старшей сестрой. Будь храброй. Малышка придет в этот мир совершенно беззащитной, как когда-то пришла ты. Пообещай, что позаботиться о ней». Взамен я потребовала у мамы обещание не умирать. Она рассмеялась и принялась целовать мне лицо и макушку, пока я тоже не начала смеяться. Она потратила так много сил, чтобы развеселить меня, а я не подозревала, как больно и тяжело ей было это делать.

Кто-то трогает мое лицо. Сморгнув, обнаруживаю руку сестры, вытирающую мои слезы. Она прижимается к моему плечу.

– Я очень тебя люблю, Вера.

– И я тебя люблю, – тронутая реакцией Милы, сжимаю ее в объятиях, совсем как перед ее рождением мама сжимала меня.

– Ты такая сентиментальная, – замечает Гордей, придвигается ко мне и шепчет на ухо: – Я только что заново в тебя влюбился.

– Перестань.

* * *

Поначалу ожидание казалось бесконечным. Потом приехал Тихон, и вот мы нервничаем не втроем, а впятером – Алена тоже пришла. К тете в палату нас не пускают.

Поговорив с акушером, Алена возвращается к нам. Заправив волосы, подстриженные ровным каре, за уши, она говорит:

– Мальчик, три с половиной килограмма!

– О-о, – выдыхает дядя, и то охает, то ахает, словно позабыл все слова.

– Поздравляю, Тихон. Твоя мечта сбылась.

– Спасибо, Ален, – наконец говорит дядя. Он подается вперед и обнимает ее. – Спасибо, что позаботилась об Ирме.

– Я всегда рада помочь.

Поглядываю на Гордея, а он протягивает руку и берет мою. Мила вертится то рядом с нами, то с дядей и Аленой.

Ирму выписывают несколько дней спустя. Мы ждем дома, считая минуты до ее возвращения. Бабушка с дедушкой уже приехали и тоже не находят себе места. Они не забыли свое обещание и привезли нам с Милой подарки, чем удивили меня и порадовали сестру.

– Пойду приберусь, – бабушка уходит на кухню, где вместо уборки начинает греметь кастрюлями и сковородками и в итоге печет блины.

Сидящий в кресле дедушка обнимает Милу, пристроившуюся у него на коленях, и пристально разглядывает нас с Гордеем. Мы с ним расположились на диване и стараемся не делать ничего, что