Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева

колени, я накидываю ему на плечи худи, а на голову надеваю капюшон. Свожу края ткани так, чтобы снаружи осталось только лицо, как у спеленутого ребенка. Хихикаю над тем, как комично выглядит мой большой и сильный серый волк в этот момент, и чмокаю его в нос.

– Дань, – вздыхает он притворно недовольно, – игривое настроение?

– Ага. Я пробный тест написала без ошибок.

– Сто сорок первый?

– Десятый, – поправляю назидательно. – А еще я очень, просто очень рада тебя видеть.

– И я тебя, – отвечает Руслан тихо и тянется к моим губам.

Наблюдаю, как темнеют его и без того смоляные глаза, и чувствую, как кожу стягивают волнующие мурашки.

Повторяю за ним:

– И я тебя.

– И я тебя.

– И я тебя, – успеваю сказать еще раз перед тем, как Капрал меня целует.

Очень нежно он касается моих губ своими, потом аккуратно скользит языком, принося свой вкус и новую порцию чувственной дрожи. Руками под моей курткой медленно ощупывает талию и все ребра, словно проверяя, все ли на месте, не изменилось ли что-то за тот день, что мы не виделись.

Потом упирается своим лбом в мой и шепчет:

– Соскучился.

– Я тоже.

Сидим еще какое-то время, напитываясь близостью, которой почему-то всегда так мало.

Уткнувшись лицом в его шею, я спрашиваю:

– Коля приехал?

– Да, они с Дашей тут где-то.

– Покажешь мне своих решал?

– Конечно. Через минутку.

– Знаешь, что я поняла? – спрашиваю, помолчав.

– М? Что я – любовь всей твоей жизни?

Смеюсь, а потом отстраняюсь, упираясь ладонями ему в грудь. Произношу серьезно, глядя ему в глаза:

– Нет, это я давно знала.

– Что тогда за новые открытия?

– Птичка, успевшая улететь – это ты, Рус.

Он непонимающе хмурится, а я говорю:

– Помнишь, мы говорили про песню? Что попугайчик умрет, если вылетит в окно за призрачной свободой?

– Так?

– А ты не умер.

Капралов берет мое лицо в ладони и говорит с улыбкой:

– Умер, наверное. Может, я птица Феникс?

– Может быть. Я очень рада, что ты прилетел ко мне.

– И я тоже.

– И я тоже, – повторяю за ним, смеясь и следуя нашей новой любимой игре.

Эпилог

Руслан

– Рус, это просто невозможно! – кричит Даня с кухни. – Ну они опять на стол лезут!

– Упс, – говорит наш старшенький безо всякого сожаления, не отвлекаясь от экрана телека, – мама злится.

Я сосредоточенно бегаю пальцами по кнопкам джойстика и отвечаю тихо:

– Мы затаимся, она нас даже не заметит.

– Мам! – орет тут же младший. – Они прячутся!

– Руслан!!!

– Надо было дать ему поиграть, тогда бы не сдал.

– Раз такой умный, – закатываю глаза, – играй теперь с братом.

– Пап, блин! Я тебя почти сделал!

– За «блин» получишь.

– Я от тебя покрепче слышал.

– За это тоже получишь, – сообщаю уже на пороге детской.

– Только обещаешь, ни разу еще по жопе не дал.

– Дим! Моральных звездюлей отвешу, мало не покажется!

Он смеется, передразнивая:

– Звездюлей! Вот это ты запикал!

Тянусь за футболкой, которая висит на спинке стула, и швыряю в Диму. Сообщаю:

– В комнате уберитесь. Оба!

Иду по длинному коридору, по пути принимая виноватый вид, и на кухне появляюсь уже как олицетворение раскаяния.

Спрашиваю участливо:

– Что такое, родная?

Дания поворачивается ко мне, воинственно уперев кулаки в бока, и прищуривается. Говорит:

– Я это выражение лица знаю, и оно тебе не поможет.

Выставляю руку и легкими движениями указательного и среднего пальцев подзываю к себе. Уставившись на них, жена слегка розовеет. Потом снова переводит взгляд на меня и шипит:

– Капралов, ты совсем?..

Ухмыляясь, подхожу ближе и разворачиваю ее к себе спиной. Начинаю разминать Дане шею и плечи, мягко касаюсь губами ушной раковины. Спрашиваю тихо:

– Почему птичка в гневе?

– Твои кошки воруют со стола! – отвечает она все еще возмущенно, но уже гораздо менее эмоционально.

Подаюсь вперед, чтобы искоса глянуть ей в лицо. Вижу, что, прикрыв глаза, Дания улыбается.

– Может, они тебе помогают?

– Охренительная помощь!

– Сейчас Диман тебе за речь напихает, мне уже прилетело.

– Блин.

– У-у-у, – тяну многозначительно, – так вот от кого он понабрался.

Наклоняюсь и целую жену в шею. С удовольствием наблюдаю, как светлая кожа покрывается мурашками и касаюсь ее губами еще раз.

– Ты мешаешь, – выдыхает рассеянно.

– Зато, кажется, ты забыла про кошек.

– Уличные бандитки…

– Прям как я?

– М-м-м… – тянет Дания, откидывая голову мне на грудь, – да, пожалуй.

Оставляю еще один поцелуй у нее на скуле и сообщаю:

– Мы, уличные бандиты, обычно самые преданные.

Она резко разворачивается и обнимает меня за шею. Смотрит в глаза с каким-то особенным исступленным выражением и произносит тихо:

– Я знаю, любимый.

От ласкового обращения плавлюсь, как шарик мороженого, который неосторожно уронили на горячий асфальт в июле. Дания начала так меня называть не сразу. Оно сорвалось с ее губ, наверное, через год наших отношений. И она, конечно, сразу заметила, как на меня действует это слово. Любимый. Любимый.

Зря люди его не используют. Наверное, просто не понимают, насколько важно быть любимым.

Поддавшись эмоциям, я спрашиваю:

– Не хочешь девочку?

– Которая нам бы на стол накрыла? – уточняет жена иронично и возвращается к сервировке. – Очень!

Вообще-то она лукавит. У нас есть помощница по дому, но стол накрывает Даня всегда сама. Просто помешана на красивых тарелочках и фигурных деревянных досочках.

Я улыбаюсь:

– Ты знаешь, о чем я.

– Капралов, кажется, мы говорили о том, что двоих детей нам более, чем достаточно.

– Девочку… Маленькую блондиночку, как мама. – Подаю ей стопку салфеток. – Будет папина радость.

– У этого папы целых две радости. Вон, – Даня поднимает указательный палец вверх, – слышишь? Дерутся опять, вроде бы.

– Парни! – кричу в коридор. – А ну тихо!

И бестолковая возня тут же смолкает.

Птичка смотрит на меня выразительно, а я только хмыкаю. Наши мелкие часто спорят, но очень друг друга любят, мы все это знаем.

Говорю:

– Да я не настаиваю. Просто мысль пришла, я озвучил.

– Я подумаю, ладно? Завтра обсудим. Уверена, после сегодняшнего нашествия детей тебе самому ничего не захочется.

– Совсем ничего? – уточняю ангельским тоном.

– Капралов, сложи свои пошлости к себе в карман, будь добр, гости скоро будут.

– Ага. А от гостей ты, конечно, ни одной пошлости сегодня не услышишь.

Дания недолго хмурится, а потом смеется и заглядывает через стекло в духовой шкаф:

– Ладно, ты прав. Наумовы же приедут? Вот кто с большим удовольствием составит тебе компанию.

– Все приедут, – подтверждаю, отвлекаясь на телефон, – кроме Рогова.

– Почему? Мы давно не виделись.

– Улетел знакомиться с родителями новой девушки.

– Там все серьезно?

– Надеюсь.

Даня кидает