Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева

не о чем волноваться. Просто сделают все быстрее и аккуратнее.

Дмитрий Андреевич поднимается и, выглянув в разбитое окно, окликает своих:

– Парни! Заходите, тут теплее.

– А почему… – смутившись, сбиваюсь, – как так вышло, что вы все приехали?

– У нас тренировка была, в турнир по стритболу заявились.

– Вы могли не приезжать.

Халк отряхивает куртку от снега на пороге и сообщает со смешком:

– Видимо, соскучились по пацанским разборкам. Ты кофе делать умеешь?

– Конечно. Я же бариста.

– Ну, тогда всем кофе, бариста, – хмыкает он и усаживается за столик.

– А пожрать есть что-нибудь?

– Малой, ты бы с таким аппетитом хоть разжирел для приличия!

Пока они шутят и обмениваются колкостями, я ухожу в подсобку. Звоню дяде, рассказываю, что у нас проблемы, и прошу приехать. Они сегодня с Дашей должны были идти в кино. Мне жаль, что вместо этого ему придется разбираться с полицией, но, видимо, этот день нам всем просто нужно пережить.

Надеваю фартук и сосредотачиваюсь на том, чтобы с помощью кофеина обмануть аденозиновые рецепторы семерых здоровых мужиков. И найти что-то поесть для самого голодного из них.

… – …– .– .-.. . – -..– ..–..

Дальше все происходит быстро, но все события я как будто наблюдаю со стороны. Вся эта разношерстная компания заполняет собой пространство и подавляет своей энергетикой. Несмотря на то, что они бесконечно друг друга подкалывают, я чувствую, что у мужчин очень теплые и доверительные отношения, и от каждого из них просто фонит каким-то фундаментальным спокойствием и уверенностью. Поэтому позволяю себе расслабиться и побыть ребенком, которым, оказывается, я все еще являюсь.

Сначала приезжает Николай, и мне становится почти физически больно от того, каким потрясенным он выглядит. Но первое, что делает дядя, это обнимает меня. Опустив руки вдоль тела, я поначалу не смею пошевелиться, а потом склоняю голову ему на плечо.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Да.

– Это самое главное. Тогда я могу узнать, какого хрена здесь вообще произошло?

Коля обводит взглядом всю компанию моих решал и пораженно качает головой. Потом обходит их и каждому пожимает руку, знакомится с теми, кого видит первый раз.

Они успевают обсудить камеры, то, что стекло может заменить какой-то Сергей, который делал ремонт почти всем из этой компании, а еще то, что у нас вкусный кофе.

Я сижу в углу на стуле, который обычно занимает Даня, и просто молча наблюдаю. С наслаждением ощущаю, что груз ответственности и вины, который пару часов назад казался мне неподъемным, вдруг исчезает, и я уже могу смеяться над тем, как эти мужчины бесконечно шутят.

Потом приезжает полиция, коротко разговаривает со мной, но Коля быстро и мягко устраняет меня, попросив сделать всем кофе, включая новоприбывших. И дальше общается с ними сам.

Подхожу к столу с тремя последними стаканчиками американо в тот момент, когда дядя спрашивает:

– А это что, административка?

– Уголовка, – отвечают в один голос тренер и один из полицейских.

– А наказание?..

– От штрафа до ареста.

Коля тяжело вздыхает и чешет бороду.

Потом уточняет:

– То есть, даже если оштрафуют, то у него все равно будет отметка об уголовном деле?

– Конечно.

– Коль… – говорю тихо.

– Это ребенок, – произносит он хмуро.

– Это говнюк! – перебиваю эмоционально.

Святой Николай начисто игнорирует мой выпад и спрашивает:

– Я могу пока не писать заявление?

Полицейский пожимает плечами:

– Можете. Но лучше быстрее определиться. Вот мой телефон, наберите, порешаем.

Я шумно выдыхаю, но влезать еще раз не смею.

– Вы для начала посмотрите вообще, кто это, – говорит Гордей Владимирович и кладет на стол свой телефон.

Там открыто видео, которое Коля демонстративно сначала не смотрит. Поднимаясь на ноги, прощается с мужчинами в форме. Пожимает им руки и горячо благодарит за помощь, обещает позвонить чуть позже и извиняется за беспокойство.

Только тогда, когда они уходят, возвращается за стол и воспроизводит ролик. Качество, конечно, оставляет желать лучшего, это какая-то городская камера, притом видео запущено на мониторе, а кто-то снимает его на телефон. Очевидно, какой-то очень полезный и оперативный знакомый моего тренера. Там два парня в черном, капюшоны надвинуты так низко, что лица разглядеть невозможно. К тому же на них, кажется, медицинские маски и перчатки. Один худощавый и высокий, второй чуть пониже.

– Не видно ничего, – проговаривает дядя ровно.

Я хмыкаю:

– Кроме кроссовок. Это лимитка, такие в школе только у Адаменко.

Святой Николай, полностью оправдывая свое прозвище, которое я дал ему в шутку, но вообще-то сильно угадал, качает головой. Говорит:

– Сначала мне нужно поговорить с его родителями. Кирилл Вадимович, поможете?

– Не вопрос.

Дядя откидывается на спинку стула и снова тяжело вздыхает. Скрещивает руки на груди и бормочет:

– Надо у классной, что ли, телефон попросить.

Я собираю со стола пустые стаканы и недовольно хмурюсь. Мне тяжело понять, чем продиктовано решение Коли, но думаю, что, будь он другим человеком, то, может, и меня бы к себе не забрал. Не терпел бы мои косяки и… не любил бы?

Говорю мрачно:

– Есть у меня все телефоны. И адрес есть.

– Ну что, – весело хлопает в ладоши друг тренера, которого все зовут Чигой, – тогда по коням?

Глава 34

Дания

– Ну как? – почти пританцовывая у стола Инессы Евгеньевны, спрашиваю нетерпеливо.

Она улыбается и качает головой:

– Дания, дайте мне минутку.

Задерживаю дыхание и разворачиваюсь на пятках, принимаясь разглядывать портреты писателей на стене класса. Интересно, кто решил, что под их мрачными взглядами школьникам будет легче учиться? Нахожу Булгакова и подмигиваю ему.

Повернувшись к окну, тяну носом воздух, который густыми теплыми порывами летит в приоткрытую створку. Весна… Удивительное время, начало новой жизни. Кажется и даже верится, что впереди столько прекрасного!

– Ну что, Чернышевская, поздравляю! – говорит наконец русичка, и я вздрагиваю.

– Что там?

– Ни одной ошибки.

Я подпрыгиваю, вскинув кулаки в победном жесте. Кричу:

– Десятый юбилейный!

Инесса Евгеньевна смеется:

– Теперь, я надеюсь, вы, наконец, спокойны за свой уровень знаний?

– Ладно, – притворно-ворчливым тоном соглашаюсь с ней, – теперь можно немного расслабиться.

– Я уверена, вы сдадите на отлично и сможете поступить, куда захотите.

– Спасибо!

Подхватываю свой рюкзак и иду к выходу, когда русичка говорит мне:

– Дания, я очень рада видеть вас в хорошем настроении.

– Не помню, когда последний раз была в плохом.

– И это прекрасно. Сделаете мне одолжение? Отдайте эти книги Михаилу Михайловичу перед уходом. Боюсь, что его уже не будет, когда я закончу.

Возвращаюсь к ней почти бегом и забираю два томика. «Правила дома сидра» и «Дом, в котором». Вот так