#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

Училась она хорошо, только ни с кем не подружилась. Сама не навязывалась, и к ней никто с дружбой не лез. О любви мечтала, особенно когда любовные романы глотала один за другим. Только не верилось, что такое в жизни бывает. Очень неуверенная всегда: идёт с учёбы, какой-нибудь паренёк взгляд кинет, она оцепенеет, глаза в землю и шаг ускорит. К одежде совсем равнодушная, редко что из обновок купит и то только по необходимости, джинсы да свитерок, платьев в шкафу ни одного, из старых давно выросла. Мама любила принарядиться, и вкус, говорят, был, отец ещё тот франт, в дедушку. Часто старые семейные альбомы рассматривала и удивлялась, в кого она такая серая мышка, как назвал её один наглый парень с исторического факультета. Так и прошли студенческие годы, тихо и незаметно.

Летом на пару недель с отцом уезжали то в Италию, то в Грецию или Испанию, только чтобы местечко тихое, ну и бабушку обязательно проведать в Нижний Новгород, совсем старенькая становилась и до невозможности трогательная. В Севастополе их не ждал никто, как отказались, навсегда.

В филармонию бегала, обожала классическую музыку – абонемент купит и ни одного концерта не пропустит.

После учёбы устроилась в частную гимназию преподавать, знакомые отца замолвили слово. Трудно, и дети непростые, особого подхода требуют, каждый мнит себя особенным и неповторимым. Родители с подарками одолевают – Ира не берёт, не может вместо тройки четвёрку поставить, несправедливо. В школе свои порядки, и заведующая наседает, требует помягче быть. В коллективе учительском не прижиться, как выжитый лимон домой приходит. Год отмучилась и пошла в обычную государственную, никто особо удерживать не стал. Завуч напоследок, подписывая заявление об уходе, целую лекцию прочитала, что трудно ей с таким характером придётся, и назад, если что, не возьмёт, сто человек на место. Ирине такого рая не надо, хоть и в государственной не мёдом намазано – дети разные, и трудных хватает из неблагополучных семей.

По интернету нашла курсы по обучению игре на гитаре, недаром несколько лет в музыкальной школе проучилась, дело быстро пошло. Отец на день рождения проникся, инструмент подарил – и не простецкий, достойный, денег стоил. Работа – дом, дом – работа, и игра на гитаре. Часто сядут с папой ужинать, после чай обязательно, и Ирина что-нибудь поиграет. Пару раз пробовала сама что-нибудь сочинить – получалось. Стихи писать не бралась, выбирала известных поэтов или молодых, которых в инете полно. Отцу нравилось, до слез доходило, грустил он часто, неустроенные они какие-то были, потерянные.

Однажды случайно наткнулась на рекламную афишу клуба, совсем недалеко от дома, собирались там молодые музыканты, барды. Долго мучилась – идти не идти? Решилась.

Клуб крошечный, тёмный, барная стойка и столов штук шесть, народу набьётся – не протолкнуться. Исполнители – кто во что горазд, и талантливые, и не очень. Особенно один паренёк запомнился, играет на гитаре здорово, и голос как не от мира сего, не мужской совсем, слишком высокий. Иван и внешность имел необычную: волосы длинные, нечёсаные, на лицо падают, глаза большие, уставшие, и пальцы тонкие, нервные – каждая жилка видна.

Ира повадилась по выходным в клуб забегать хоть на немного музыку послушать и Ваню встретить. Тот давно приметил странную девушку – сидит, глаз не сводит, когда на сцену петь выйдет. Подсел, разговорились – по-простому, без выпендрёжа. По его настоянию в следующий раз притащила свою гитару. Страшно было, ночь не спала, чуть на первый урок не опоздала и сочинения учеников кое-как проверила, и волновалась от встречи с ним. Спела пару песен – справилась, главное, Ване очень понравилось.

Иван судостроительный закончил, только нигде не работал, жил на копейки, что мама давала, ему и нормально. Вечно в каких-то своих умозаключениях и иллюзиях пребывает, что мир прогнил и добро покинуло глупую планету. Необычный, диковинный, и курил сигареты вонючие, отчего у Ирины голова начинала болеть и кружиться, в остальном считала она его очень одарённым и надеялась, что услышит кто-нибудь его песни с тайным смыслом, и все в его жизни переменится. Самой было не очень понятно, о чём пишет и рассуждает, но чувствовала – о чём-то важном, просто, может, не доросла умом, примитивно на всё смотрит. Вопросов не задавала и объяснить ничего не просила, встречаются в клубе или в забегаловке дешёвой, за все, конечно, она платит – откуда у Вани деньги, мама простая служащая и на пенсию скоро выйдет.

Отец на натуру с учениками в Псков уехал, и Ира решилась пригласить Ивана в гости с ужином. Бутылку вина итальянского купила, приличного – хотелось по-домашнему, тепло, и выходные – спешить никуда не надо.

Ваня кривляться не стал, сразу согласился. Скинул кеды тёртые в прихожей и смущённо на свои дыры в носках уставился. Ира сделала вид, что не заметила, тапочки войлочные протянула и на кухню побежала, курицу из духовки вытаскивать, сама думает: надо носки купить, не дело с дырками ходить такому таланту.

Иван бесшумно заскользил по старому паркету, с интересом оглядываясь по сторонам. Ирина бегала, накрывала на стол в гостиной, привыкла за отцом ухаживать, от Олеси никогда толку не было, и бабушка не раз говорила – мужчины что дети малые, требуют ухода и обслуживания достойного, у них своих забот хватает. Деда, маминого папу, Ира никогда не видела, но по фотографиям все было ясно без слов: жили душа в душу, только погиб рано, военный, на границе служил.

– Красиво живёте! – Иван уставился на старинный бронзовый канделябр конца восемнадцатого века.

– Да брось ты! Это всё от дедушки досталось, а деду от его отца. У нас даже дворянские корни по линии папы есть, – Ириша весело прищёлкнула языком, видя, как у Ивана от удивления глаза проснулись.

– Вот у нас ни от кого ничего! Несправедливо! Хорошо хоть в отдельной однокомнатной живём. Коммуналку на Радищева расселяли, и мы переехали с мамой на проспект Ветеранов. У тебя, наверно, и комната своя есть?

– Есть, конечно. Здесь их три, не считая гостинки, столовой и мансарды.

– Пипец, круто!

– Не знаю. Я как-то привыкла. Только уборки много. Видишь, сколько старья кругом. Пока со всего пыль уберёшь! – Ира специально пренебрежительно обо всем, что так дорого сердцу: вдруг подумает, что кичится или мнит из себя не пойми кого.

В ту ночь Иван остался ночевать в Ириной квартире. Все само собой получилось – засиделись допоздна, не выгонять