Романолуние - Анна Кимова

– Доброе утро, Роман Сергеевич! Дарья Игоревна… Можно?

Но Роман всё еще смотрел на нее.

– Идите, Даша.

Она ушла к себе. Села за стол. Внутри все клокотало, но Даша непроизвольно улыбнулась. Из открытых дверей кабинета был слышен разговор двух мужчин.

– Проходи. Слушаю. Оставь открытой.

– Мне сейчас сорока на хвосте принесла, что сегодня утром Пал Петрович от вас в небольшом шоке.

– Да насрать. Пусть. Ему это полезно для разнообразия. Чтобы форму не терять. А то вокруг одни лизоблюды. Что ты на меня так смотришь? Пусть попробует уволить! Я тогда этот отдел с корнями из СевМоря вырву, перееду на соседнюю улицу, положу на асфальт и пущу их самостоятельно.

– А что с рукой?

– Бандитская пуля. Даша называется. Давай по Уренгою…

Даша вздохнула и приложила руку к лицу. Ну вот как ей теперь быть? Почему каждый раз, когда она уже готова его возненавидеть, а, значит, встать на путь выздоровления, да, пусть тернистый путь, да пусть долгий, но всё же… Почему каждый раз он делает что-то, снова дающее ей надежду? Ну как теперь злиться на него? Как ненавидеть? Если она любит его так безумно, так страшно! Если подыхает от этой больной любви прямо здесь, на этом самом месте! И как его не любить? Со всей его страстью, непредсказуемостью, грубостью на грани с жестокостью и одновременно такой усыпляющей бдительность нежностью? Неординарного, безбашенного, грозного и такого близкого по духу. Такого, как она сама, только в десятой степени безумия. Бесстрашного. Раскидывающего всех вокруг, как только что проснувшийся медведь-шатун. И того, кто никого к ней, Даше, близко не подпускает. Как же это всё же… приятно.

Нет, он не даст ей уйти. А хочет ли она уходить, если ответить честно?

Да и сможет ли?

27.

– Это их тренер. Людмила Борисовна Шпигель. Умерла в прошлом году.

– Я так понимаю двадцать пятого декабря?

– Да.

– Значит, этот гаденыш не дал ей годовщину смерти памятью почтить… Она же до могилы так и не дошла?

– Да. Часа два пробыла у отца, потом уехала к себе на Ходынку. В следующий раз вышла из квартиры уже на работу.

– Ясно. Что-то новое по нему?

– Нет. Вашей занимался. Карту ее раздобыть удалось, много времени на разбор полетов ушло. Но не через школу. В поликлинике базу хакнули. И там всё очень запутано. В общем, я не буду вдаваться в подробности, думаю, вам они тоже ни о чем не скажут, вы же, как и я, не врач. Много терминов, куча диагнозов, таблеток и других назначений, но я попробую обобщить: как понял из материалов, никто не знает точно, что с ней. Рано обнаружили артрит. В детском возрасте еще, но во взрослой карте данных, когда именно, нет. Не поверите, вот сколько врачей, столько и диагнозов! Кто-то мышечные проблемы ставит, кто-то костно-хрящевые, кто-то гормональные. Пару раз аутоиммунные даже. Знаете что это?

– Нет.

– Проверил. Это когда организм видит болезнь, которой нет, и вырабатывает антитела для борьбы с ней. Сам себя пожирать начинает. Так вот там несколько таких диагнозов в карте ставились разными врачами. Но одного более-менее повторяющегося нет. Кроме артрита. То есть у нее разрушается межхрящевая ткань, но отчего никто понять не может. Просто негативная динамика по артриту. Последние анализы, что были в карте ее поликлиники, датированы пятью годами раньше, возраст – двадцать один год. У нее артроз колена, стопы́ и кисти первой степени. Это следующая стадия после артрита. И артритные изменения во втором колене. Свеже́е информации не нашел. По жалобам даже страшно стало, когда читал. Простите, но как-то раньше о таком не задумывался, а тут вот, когда столкнулся… И это молодая девочка, просто жесть… Врагу не пожелаешь. Утренние боли во всём теле. Везде буквально: в шее, груди, пояснице, руках и ногах. Но блуждающие. Сегодня есть – завтра нет. Иногда месяцами всё болит, иногда на месяцы отпускает. Жжение, зуд, и боль во всех мышцах. Описывает, что во время атаки буквально нельзя к коже прикоснуться. Там вообще-то текст сухой везде, врачебный, но я это в одном месте нашел: в листе приема психиатра частной конторы. Он отдельно был к карте добавлен ревматологом. Ее там на предмет болей обследовали, думали, может, от мозгов блокада идет. Пишут так: с утра буквально не может встать с постели. Начинает через не могу разминаться, только тогда скованность постепенно проходит. В течение дня иногда нормально, иногда всё равно болит. Динамика хуже на фоне стрессов и нервяка́. Ну и в суставах боли. В коленных, кистевых и на правой стопе, где артроз. Иногда, когда сильно прихватывает, появляется легкая хромота. Больше ничего найти не удалось. Других жалоб нет.

– А по гинекологии?

– Не знаю, по линии женской консультации еще не проверял. Сделаю.

Роман обалдел от услышанного. Вот, оказывается, какой жизнью живет Даша? А он еще считал, что это ему не повезло с головными болями… Он ехал на работу из Администрации и думал о вчерашнем дне. Его женщина. Она всё же сильно больна. И страдает. Сколько же мучений выпало на ее хрупкие плечи? Он вспомнил:

– Да. У меня это периодически. Когда устаю. И когда нервы.

И потом:

– Динамика хуже на фоне стрессов и нервяка. Иногда, когда сильно прихватывает, появляется легкая хромота.

И вот это:

– Хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю.

А как сейчас? Если уже к двадцати одному году у нее развился артроз? Роман прекрасно знал, что это такое. Его отец мучился от этой болезни все последние годы жизни. Но ему было семьдесят четыре!

В поликлинике нашлись только давние данные о Даше, значит, она проходила обследование в каком-то частном центре. И результаты ее не порадовали. Выходит, сейчас ей стало еще хуже?

Роман вспомнил, как вчера она хромала. Ей нельзя нервничать. А на что все последние недели стала похожа ее жизнь? Боже, почему же он раньше всё не выяснил, возможно, события развивались бы иначе? Он же самолично руку приложил к тому, что у Даши теперь опять всё болит! А Роман-то еще удивлялся, почему она на его притязания не отвечала! О каком сексе можно думать, если она в таком состоянии? Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким виноватым. Директор спецотдела