Рассвет сменяет тьму. Книга вторая: Восставшая из пепла - Николай Ильинский

— Как это было, Митя? — ожидая ответа, он отвернулся и смотрел куда-то в сторону, может быть, не хотел, чтобы сержант видел его потемневшее от горя лицо в этот момент. — Она что — не успела покинуть дом?

— Да нет, Василий Степанович, могла, но она заперлась, показалась только в дверце на чердаке, помните такую дверцу над крыльцом?… Со двора ей кричали: «Прыгай!», подхватили бы… Потом в нее мадьяр начал стрелять… Ну, часовой Шандор, которого она перед тем тоже крепко оглушила. Как сейчас вижу, по щеке у него кровь лилась… То есть не каждая женщина способна на такое… Врагов уничтожала!..

— Хочешь посидеть в этой бронированной коробке? — вдруг круто переменил тему разговора капитан, кивнув на танк, стоявший чуть отдельно от остальных. — Мой танк…

— Хочу! — тут же без раздумья воскликнул сержант. — Давно мечтал…

Игумнов подошел к машине, поднял какую-то железку на земле и постучал ею по броне.

— Стропилин! — Из люка показался сначала шлем, затем чумазое сосредоточенное лицо и, наконец, сам худощавый танкист высокого роста. «Длинный, как стропила», — подумал Митька. — Покажи сержанту, что там и как…

— Есть, товарищ капитан. — Стропилин приложил руку к шлему и подмигнул Митьке. — Прошу в наш аппартамент…

В танке было, к большому удивлению и разочарованию Храпова, тесно, но он с интересом рассматривал «внутренности» боевой машины. Увидел, как заряжается пушка, — ничего сложного, a вот водить танк для него показалось высшей математикой.

— Да, — пытался прихвастнуть Стропилин, — водить тридцатьчетверку не всякому дано… Тут нужно, как это… призвание!.. У меня оно есть. Я и в колхозе на тракторе по нескольку норм за смену давал…

— Так уж по нескольку! — усомнился Храпов. — Будто я не из колхоза. Кстати, товарищ капитан у нас в степи пахал…

— Ну, не несколько, а по две нормы выходило, — убавил свои успехи Стропилин, но, видя, что сержант продолжает сомневаться, уточнил: — Однажды полторы нормы точно выполнил, честное слово!.. Не веришь?

— Теперь верю.

С того дня Дмитрий часто забирался в танк даже во время учений. Сожалел, что башню танка нужно было поворачивать вправо или влево вручную, тогда как в немецких танках, он хорошо знал, эта работа выполнялась с помощь автоматики. Зато по скорости Т-34 — рысак, и даже «тигр» по сравнению с ним — кляча. Подготовка в предстоящим боям была порой очень сложной. Танк прятали в глубоко вырытое укрытие, тщательно маскировали, а затем по сигналу заводили и быстро почти выпрыгивали на открытую местность. На танк взбирались солдаты отделения вместе с сержантом и, пригнувшись и держась за поручни, имитировали свои действия во время наступления.

— Тяжело в учении — легко в бою! Кто сказал? — Храпов испытующе поглядел на подчиненных, которые мялись, перешептывались между собой, и, не дождавшись от них ответа, сказал: — Суворов, невежды!..

О Евдокии Игумнов больше не вспоминал, но, как заметил внимательный Храпов, он стал более суровым, меньше шутил и на лбу его, как опять же показалось Митьке, появилась новая морщинка. По всему было видно, что Василий искренне страдал по погибшей. Теперь больше говорили о достоинствах и недостатках советских и немецких танков, их броне, о возможностях поражать такие крепости гитлеровцев, как «тигр», «пантера» или самоходку «фердинанд».

— В лоб их нашими пушками бить бесполезно, — рассказывал Игумнов собравшимся вокруг него солдатам. — Следует бить по бортам или…

— По задницам! — вставил свое Стропилин.

— И все-таки, как же их уничтожать, товарищ капитан? — интересовались бойцы.

— Мы быстрее их, и в этом наше преимущество… Надо поскорее проскочить между, скажем, «тиграми», а проскочив, разворачиваться и бить в бок….Там броня их слабее…

На вооружении Красной армии, кроме советских, имелись и английские танки типа «Матильда» и «Валентайн». Но они не высоко ценились у танкистов.

— Походные крематории, — с неодобрением отзывался о них капитан. Вооружение у этой… «Матильды», — усмехнулся он, — слабое, словом, женское, и у ее джентельмена «Валентайна» оно ни к черту не годится. Такое оружие не для настоящей войны…

VI

— Что тебя не устраивает, Званцов? — Лейтенант Перетятько пожимал плечами. — Сиди, крути баранку и… хай будэ гречка!.. Или тебе не терпится в окопах посидеть?

— Как вы не поймете, Григорий Данилович, — жаловался Иван, — в мирное время я согласен, но теперь и баранка, и окоп — это не моя стихия… Я — моряк! Буревестник, что между тучами и морем… Напишу я рапорт командующему Забайкальским фронтом Родиону Яковлевичу Малиновскому и пожалуюсь, почему меня, альбатроса, в пехоте держат? Моя грудь тельняшку жаждет… Ведь есть же краснознаменная Амурская флотилия!.. Я узнал: в ней сто шестьдесят девять боевых кораблей, которые ходят по Зее, Амуру, Шилке и даже по Уссури, вплоть до озера Ханка… Так неужели среди команд этих кораблей не найдется места Званцову? Разве там не нужны матросы?… А еще лучше отправлю-ка я рапорт адмиралу Николаю Герасимовичу Кузнецову, командующему Военно-морскими силами на всем Дальнем Востоке… Он сам моряк и меня с полунамека поймет…

— Отчего только Малиновскому или Кузнецову? — Перетятько хитро посмотрел на Ивана.

— Не понял, товарищ лейтенант…

— Напиши самому Иосифу Виссарионовичу, так, мол, и так: здешние маршалы, адмиралы и генералы вкупе с лейтенантом Перетятькой (особенно меня обязательно приплюсуй) держат буревестника на задворках, за рулем зашарпанного грузовика, а моя душа рвется на просторы самого Тихого океана!

— Ну, ладно, хватит подначивать, командующий по горюче-смазочному розливу, — обиженным голосом буркнул Званцов.

— Командующий или не командующий, — усмехнулся Перетятько, — но у меня ГСМа — море!.. Я в нем этого… главнокомандующего Квантунской армией генерала… Как его, забыл? Да, генерала армии Ямаду вместе с его начальником штаба генерал-лейтенантом Хатой в один миг утоплю… До самой Японии горючего хватит! Но ты, Званцов, — погрозил он пальцем Ивану, — экономь каждую каплю…

А как экономить?! воскликнул Иван. — Если вы меня, Григорий Данилович, в хвост и в гриву… Всегда и всюду кого? Званцова!.. С вами сэкономишь!..

— Во-первых, я тебе товарищ лейтенант, а не директор леспромхоза Григорий Данилович, в моих руках все ГСМ полка, за чашкой чая, когда мы сидим и пьем, называй меня Григорием Даниловичем, а так — я все же офицер!.. Во-вторых, а кого же мне еще посылать? Я тебя хорошо знаю, шофер ты первоклассный… Представь себе, из Благовещенска в Приморье — это… — Перетятько вынул из кожаной сумки блокнот, полистал его, нашел нужную запись. — Вот… это тысяча пятьсот километров, и через это расстояние мы, в том числе, запомни, помогли отправить около тридцати