#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

Соня тупо смотрела на него, пытаясь понять, что за бред он несёт.

– До меня не дозвонились. Я был в отключке. Не могу понять, почему вам сразу не дали знать?.. Лену похоронили в Милане на русском кладбище.

Соня вздрогнула.

Как в Милане? Она всегда говорила: только рядом с мамой, в Питере. Поэтому ей не позвонили, не сообщили, знали – будет против. Лена в разводе, и не было у бывшего особых прав! Вот и скрыл, чтобы рядом всегда была.

Антон смотрел на неё огромными глазами, в них был страх. Он понимал, какую принёс дурную весть, и чувствовал себя виноватым.

Так вот кто стал наследником всего её состояния? И, значит, Ленка с лихвой рассчиталась за грехи своей матери! То, чего она добивалась всю жизнь, и Соне часто было не понять, для кого и зачем, досталось этому неудачнику и наркоту?!

Она ещё не знала и не могла предположить, что неудачник найдёт в себе силы оторваться от матери и уехать сначала в Италию, потом в Америку, стать известным и почитаемым художником, так и не преодолев свою пагубную зависимость.

Антон встал, было видно, он хочет уйти, раствориться, смотреть на Соню было невозможно. Плакать он не привык с детства, мама не любила и всегда очень переживала.

– Можно я пойду?

Она не слышала, как он вышел и закрыл за собой дверь. В голове было пусто. Ничего. Ноль. Несколько дней она практически не вставала с постели. Кофе, кофе, кофе… Алкоголь не шёл. Плохо… Тошнит… Странно, но наступил ступор – ни боли, ни страха, ни печали. Потом начала вспоминать.

Нас было трое – я, Аня и Ленка…

Воспоминания убивали и спасали.

Неужели это возможно? Так не бывает! С трудом пережили, что Ани больше нет. Договорились, что она просто ушла и будет с ними всегда и навсегда. Теперь Ленка… Может, они уже встретились и ждут меня? Я не хочу! Девочки, можно я ещё здесь побуду? Я нужна Олежке и Лизе нужна.

Она разговаривала сама с собой. Память, как из колоды карт, выкидывала события её жизни. Странно, но она всё видела как бы со стороны, иногда комментируя пережитое – даже то, что давно забыла, и думала, никогда не вспомнит. Что казалось второстепенным, становилось важным. Девчонки не ушли, они поневоле стали ещё ближе. Анализировать было бессмысленно, каждая из них жила, чувствовала, поступала ровно так, как могла, не думая, что есть другой путь, а если и думала, то выбирала именно тот, по которому и прошла. Мы никогда не знаем…

У Натальи с сердцем нехорошо стало, боялись, как бы инфаркт не случился, день под капельницами провалялась. Лиза постоянно плакала. Олег в себя ушёл. Обычно придёт со школы и поёт до вечера. «Лучше бы за уроки садился», – злилась Соня. Теперь тишина в квартире, не слышно, не видно – смерти боялся и кладбище за версту обходил.

Когда отца убили, толком не понял, что произошло, – Соня постаралась и всем дружкам Серого твёрдо наказала: ничего Олег узнать не должен, так правильней. В седьмом нашёлся вредный одноклассник – видно, не поделили что-то, – взял и все выпалил, что отец его бандит и убийца, и поделом, что грохнули. Соня соврала, назвала мальчика бессовестным обманщиком и гадким завистником. По Олегу непонятно было, поверил или нет, но больше ничего не спрашивал, и пацану тому крепко досталось, побил его люто на перемене, а ведь не драчун по природе. Классная сказала, никто из ребят не полез разнимать, видно, за дело бил. Мать его потом к Соне прибегала, орала на всю лестницу, что Олег такой же бандюга, как и папаша, нечему удивляться. Соня была уверена: однажды сын правду узнает, и не раз подумывала все как есть самой рассказать, пусть подрастёт немного.

Ольге решила не звонить и, главное, от Стеллы скрыть.

Америка далеко, общих знакомых практически нет, а что не даёт о себе знать, так занята, свою жизнь устраивает, деньги-то в срок приходят, значит, помнит.

Мама позвонила и ограничилась коротким «держись!». И, если нужна помощь, прилетит хоть завтра – как никто знала, что не любит Соня жалости и сочувствия, одна привыкла со всем справляться.

Автандил несколько дней в себя прийти не мог, переживал, и Ленка как живая стояла перед глазами – вот-вот виделись. Бывает же такое, чтобы одна за другой ушли!

Антонина докладывала ему каждый день, что в доме творится, приезжать не советовала, все равно не пустит. Оксана пыталась, да что толку! Они и убрать у неё в спальне не могут. Что ни предложат – поесть или ещё что – только «нет» слышат, и не плачет, видно, совсем, глаза ясные, сухие.

Автик цветы посылал, пирожные из кондитерской «Север», чтобы чувствовала, знала: он рядом, и на него всегда можно опереться, а боль однажды отступит и утихнет, жизнь так устроена.

Больше всего угнетало Соню, что лежит Ленка на чужой земле, и твёрдо решила поднять все связи и восстановить справедливость. В конце концов, у Лены русский паспорт помимо итальянского, и всё вполне законно. Но при мысли, как всё будет происходить, закрадывались сомнения. Может, не надо? Значит, там ей и место, и это не случайно – раз так обернулось?

Уже 8 вечера. Ленка сказала, что с Вадимом не конец. Не могла она такие важные слова от нечего делать ляпнуть! Значит, чувствовала!

Соне впервые за десять дней захотелось выйти, устала от себя и от своих мыслей.

За окном накрапывал мелкий дождь.

Ну и что?!

Все были дома, пили чай.

– Ты куда? – Наталья выскочила из-за стола, за ней Тоня и Лиза.

– Хочу пройтись.

– Так дождик на улице! Давай я с тобой? – Наташа ринулась в прихожую искать зонтик.

– Можно меня не трогать?! Я погуляю немного и вернусь.

Соня спустилась по лестнице и вышла на улицу. Фонари отражались в лужах. Впереди застыл Казанский собор, от дождя он выглядел печальным и задумчивым. Народу на Невском было предостаточно, привычный дождь поздней осени никого не разогнал, и люди – кто поодиночке, кто стайками – шли вдоль проспекта. Светофоры сменяли цвета, машины монотонно притормаживали и, получив разрешение, снова начинали движение.

Гостиный двор, Катькин сад… Она вглядывалась в скамейки. Да, Ленка была права, те же самые. Дворец пионеров, Аничков мост, улица Рубинштейна… Не заметила, как оказалась на пересечении Невского и улицы Марата.

Дождь усилился, и прохожие ускоряли шаги, кто-то забрался под навес в