Все их деньги - Анна Теплицкая

Сделайте первые шаги:

Создаём кошелёк

1. Запоминаем и записываем пароль

2. Зарегистрируемся на криптобирже

3. Приобретём криптовалюту на бирже

Все!

– Светик, давай разберёмся в крипте. Что думаешь?

Она вскинула волосы:

– Ну-у-у, у меня йога вообще-то.

– Ладно, беги, и не переживай из-за ерунды, – я поцеловал её в лоб.

Когда она ушла, я кликнул на первый шаг «Создаём кошелёк», появился выбор: веб-кошелёк или мобильный кошелёк. Недолго думая, я нажал на «мобильный кошелёк»: мобильник всегда под рукой, на нём всяко удобнее будет хранить деньги. Опять появился выбор из трёх опций: Easy Crypto (простота использования), Carrot Wallet (многофункциональность), Safe for Save (повышенная безопасность). Я выбирал между простотой использования и повышенной безопасностью. Безопасность важнее, а если будет очень сложно разобраться, позову Рами. Я уверенно нажал на Safe for Save, ввёл данные своей электронной почты, пароль и получил пароль от кошелька: «Запишите эти слова в указанном порядке. Помните, при утере пароля вы не сможете его восстановить», дальше шли девять совершенно случайных слов: авария, школа, пацифист, электроприбор, тумба, налог, условия, примат, линза. На столе лежала ручка, я взял её и записал слова в том порядке, в котором они шли на обратной стороне своего проекта по ресторану. Перепроверил, нажал «Далее» и, наконец, увидел, что из себя представляет кошелёк.

На жёлтом экране крупно светился мой баланс: 0 рублей

Кнопки: пополнить счёт, купить криптовалюту.

Пополнить счёт можно было разными вариантами: с карты, с мобильного телефона, по QR-коду.

Лёша мне говорил, что данные с карт вводить нельзя никогда, поэтому я решил начать с QR-кода и суммы, например, в триста долларов. Я вбил в окошко 300, поменял валюту на доллары и получил QR-код. Отсканировал в мобильном приложении и увидел списание на 300 долларов, сумму, которая немедленно появилась на жёлтом экране. Легче лёгкого! Теперь нужно купить на эту сумму криптовалюту. Я нажал на вторую кнопку. Теперь мне предстояло выбрать одну из бирж, на которой я хочу закупаться. Чеширский кот пушистой лапой поочерёдно указывал то на одну, то на другую: Finance и KTX. Я выбрал Finance и вздохнул, теперь мне предстояло зарегистрироваться ещё и там. Терпеливо вбил логин, придумал пароль. Врубилась программа идентификации клиентов: «Пройдите верификацию». Я читал и хмурился. Судя по всему, мне требовалось взять паспорт и сфотографироваться с ним у своего лица в разных ракурсах. В общем, на этапе технической верификации я сломался. Решив всё же подождать Рами, я закрыл планшет и погрузился в проект ресторана на Вишняковском.

Глава тридцать шестая [1984. ИЗ ДНЕВНИКА БЁРНА: запись про родителей и литературу]

В субботу вечером мои родители пригласили к нам всех моих друзей. Они были типичные советские евреи, в общем-то единственные, с кем у нашей компании сложились хорошие отношения. Они с пониманием относились к нашему юношескому максимализму и, так сказать, инакомыслию.

Повозившись с ключом, я открыл дверь:

– Мама, мы пришли!

– Ребята, дорогие мои, заходите, – сначала раздался голос, а следом появилась и его хозяйка, нарядно одетая блондинка. Её лицо было лилово-розовым от пудры, и она так искренне улыбнулась при виде ребят, что те невольно заулыбались в ответ.

Бульд неуклюже воткнул цветы в её руку, и она поблагодарила, чмокнув его в щёку (его окатило узнаваемым ароматом «Красного мака»), потом сказала:

– Марш в гостиную, бандерлоги!

Родители называли нас бандой бандерлогов по аналогии с обезьяньим народом из «Книги Джунглей» Киплинга. Нам название нравилось – обезьяны из рассказов были свободными и не признавали Великого Закона Джунглей, так же у приматов не было своих правил, что ставило их вне любых законов в принципе, и это очень совпадало с нашим мироощущением. Примерно с шестнадцати лет у нас начался жуткий антагонизм со взрослыми, мы стояли по разные стороны баррикад и с завидным упорством не хотели слушать доводы противоположной стороны. Надо сказать, что в целом, родители у всех были образцовыми, хранителями традиционных семейных ценностей и советского мировосприятия. Никто особо не пил, не матерился и в драках замечен не был. Соответственно, и все в окружении были людьми очень интеллигентными. Почти все. Общую картину советской идиллии портила ворчливая мама Гейбуха, женщина, знающая такие обороты и словосочетания, от которых даже мы, подростки, несколько дней ходили под впечатлением. Один раз она умудрилась сказать тощему Левкевичу, который пришёл за добавкой пирожков с капустой: «Егор, у вас глисты?»

Наша гостиная была тесной, не больше десяти квадратных метров, но в неё удивительным образом уместилось всё то, что должно быть в общей комнате интеллигентных трудящихся: большой полированный стол-книга, красного дерева лакированное фортепиано «Красный Октябрь». Рядом с ним – горка с книгами, пустыми бутылками спиртного и главным сокровищем – стереокомплексом с кассетниками, который явно прибыл сюда прямо из эстонского магазина. Советский Союз – дизайнер с однообразным вкусом, поэтому по стене расползлась пошлая гордость советского человека – ничем не примечательный огромный ковёр в бордовых оттенках да импортный сервант с хрусталём. За стеклом фужеры выставлены на прозрачных верхних полках, чуть ниже серебряная сахарница и чайный сервиз, на деревянном основании мама хранила креманки и салатницы. А вот и корона комнаты – знаменитая трехъярусная люстра «Каскад», но не с пластмассовыми висюльками, а, как мне с детства говорил дед, с самым настоящим хрусталём. Всё было как у всех, поэтому мы везде чувствовали себя как дома.

Нас было всего шестеро, и стол раскладывать не пришлось. На столе: жареная курица, салат «Оливье», баклажаны в ореховом соусе, отбивные в кляре, селёдка, присыпанная укропом, винегрет, красная икра в розеточке, розовая докторская колбаса и, естественно, шпроты в масле. На краю стола возвышались горками маленькие тарелки, мама с отточенной ловкостью крупье разметала их по местам:

– Садитесь, мои дорогие! Садитесь, пока не остыло, накладывайте. – Она вынесла кувшин с клюквенным морсом и запотевшую бутылку водки для отца.

Бульд, Старый