#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

– Так ты сама позвони.

– И что я скажу? Извини, Вадим, за беспокойство, ты разобрался со своей бывшей? Настала ли моя очередь или ещё надо немного подождать? Бред!

Ольга как узнала, что Ленка в Питере, сразу прикатила. Сказала – только на пару дней, больше не может. Младших детей и дом на свекровь оставила, а старшие уже сами по себе.

– Что так на мало? Можно подумать, часто видимся?! – возмущалась Лена.

Оля так тронута была, что наконец-то и её воспринимать начали. Столько ждала!

– Не могу своего надолго оставлять.

Как им объяснить, что с годами наконец-то поняла, что по-настоящему счастлива с Сеппо и не представляет, как могла бы жизнь по-другому сложиться. И не скучно ей вовсе в Финляндии, и знает всё наперёд, как дальше будет.

Соня сразу предупредила Автандила: на неё не рассчитывать, всю неделю будет Лену развлекать. Автик ничего против не имел, лишь бурчал постоянно – вопросов много общих накопилось, необходимо обсуждать, и требовал с собой иногда брать, по старой памяти.

Лена с утра выходила из дома и топала пешком до Сони или просто гуляла до одури.

– Какой всё-таки Питер красивый! Вижу его, как в молодости. Только тогда многое привычным казалось, не поражало. А теперь гуляю и каждую его чёрточку примечаю, каждый изгиб моста. Сегодня мороженое с лотка продавали, эскимо на палочке и трубочку сахарную, как раньше. Помнишь, по одиннадцать копеек и по пятнадцать? Так я два взяла. Вот то, да не то! Ещё лимонада «Дюшес» захотелось и зефира в шоколаде. А в Екатерининском саду те самые скамейки стоят. Я там в пятнадцать лет целовалась с парнем из десятого. Мне казалось, преступление великое совершаю. Представляешь? В шестнадцать уже тусовалась во всю, всех мажоров на Невском знала.

Эх, сбросить бы годков десять! У Ленки в квартире были, чай пили на светлой кухне и, казалось, вот-вот дверь откроется и войдёт её мама. Удалось Лене всё сохранить, ровно как при ней было, каждую мелочь и что-то ещё невидимое.

Ужинали где придётся. Нашляются, натолкнутся на место приличное и засядут. Лена племяннику, Антону, звонила, на встречу в ресторан звала, один раз подъехал, смотреть больно – худой, потёртый. С дури своей так и не слез, картины писал и даже по случаю продавать ухитрялся – находились люди, неравнодушные к его творчеству. Было в них что-то волнующее, не отнять. Сестра Ленкиной матери хоть и держалась, и по скорой в больницу реже попадать стала, но полноценной жизни не получалось, когда сын любимый по краю ходит.

– Жаль, рановато приехала. Золотую осень хочу, и в Царское Село, и обязательно клён багряный. Я туда одного англичанина возила. Как раз такая же осень стояла. Мне лет восемнадцать едва стукнуло, ему двадцать пять. Смеяться будешь, это, наверное, был первый и последний раз, когда я влюбилась. Три дня его по всему Ленинграду мотала – и Эрмитаж, и Русский музей, и в Царское поехали. Я дышать боялась, ходила, как заговорённая, с ним по аллеям парка. Такая красота, как сейчас помню! Потом в «Советскую» поехали. Он утром странный встал, не узнала. Такси мне вызвал – дела, мол, неотложные. Я день ждала, думала, позвонит, объявится. Мысли в голову всякие лезли, вдруг случилось что. Дура! У отеля несколько часов пасла. А он с бабой возрастной вышел. Я её немного знала, вечно там болталась, фирмачей снимала. Вот тебе и пожалуйста! Думала, влюбился и увезёт меня в Англию. Так он сделал вид, что со мной не знаком. Пипец! Такая трагедия была. Хотела таблеток нажраться от стыда и горя! Сейчас смешно вспоминать. Спасибо надо было сказать за такой урок, а я сдохнуть ему желала или подхватить что-нибудь от той шлюхи.

Соня вздохнула: как она сейчас Ленку понимает, хоть и не восемнадцать давным-давно!

Вот странно, Вадим совсем рядом живёт и по Невскому, скорее всего, не один раз в день проезжает, а ни разу его машину не увидела. Может, каких-то пару минут не хватило столкнуться на перекрёстке? Вот тебе и теория вероятности! Чего больше всего ждёшь, то меньше всего и случается.

– Лен, ты так и в Питер переедешь с концами!

Соня никогда не видела её такой. В Сан-Ремо удивлялась, в Питере ещё больше – сентиментальная стала, а всегда, казалось, один резон в голове.

Она улетела в Милан, а оттуда через неделю в Лос-Анджелес. Продавалась пара серьёзных предметов современного искусства из частной коллекции, и её бывший предложил вложиться пополам, есть покупатели. Сам ехать наотрез отказался, но дело стоящее, и Лена упустить такую возможность не могла. В Америке всё прошло как нельзя лучше, и она собиралась назад. Случайно увидела в окнах крупного туристического агентства рекламу экзотического путешествия в Боливию с восхождением на какую-то там гору.

Соня в тот вечер ничего толком не поняла, как назло, связь с Америкой отвратительная была. Потом от неё долго не было вестей. Ленка часто исчезала, ничего странного.

Соне позвонил Антон и попросил срочно встретиться. По голосу она поняла: что-то случилось.

Наверное, нужна помощь, с мамой что-то, не иначе.

Он приехал на работу, неуверенно зашёл в кабинет и присел, не ожидая приглашения. Антон явно был под дозой, и Соня едва сдерживала раздражение. Ничтожное создание! Неужели это всё, что ему осталось в жизни?

– Что случилось? Говори, у меня совсем мало времени. Через пятнадцать минут переговоры.

– Я не знаю, с чего начать? – у него тряслись руки, и она не понимала, это от наркоты или волнуется сильно.

– Мне позвонили из Италии. Бывший муж Лены, Франко. Я не знаю итальянского. Потом позвонила какая-то женщина, она говорила по-русски, – Антон говорил медленно и очень тихо, ему было трудно произнести главное.

Соня замерла в ожидании, приходилось прислушиваться и догадываться по губам.

– Говори громче!

Почему-то захотелось, чтобы он немедленно замолчал, предчувствуя, что скажет он нечто ужасное, к чему она совсем не готова и что навсегда изменит её жизнь.

– Это такая несправедливость… Я очень уважал Лену… Простите… – он никак не мог решиться.

Соня молча ждала.

– Она поднялась на гору, а потом спустилась, в номере почувствовала себя плохо. Позвонила Франко. Он просил её вызвать врача. Врач был, дал какую-то таблетку и сказал: надо отдохнуть и выпить чаю. Когда в номер принесли чай, она уже была мёртвая… Сказали, разрыв аневризмы. Одна из версий – слишком быстрый спуск с высокогорья, ей просто не оказали надлежащей медицинской помощи, надо было везти в больницу… Врач допустил ошибку,