#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

Прямой ответ Ильяса поразил видавшую виды Светлану Александровну.

– Молодую, из хорошей дагестанской семьи, чтобы не было стыдно перед родственниками?.. Я права?

– Мама! – Мария не выдержала и побежала на кухню.

«Сейчас расплачется! Но я же не мог соврать или просто промолчать?!»

Ильяс аккуратно встал из-за стола, стараясь делать всё как можно спокойнее.

– Нам пора… Спасибо за гостеприимство. Приятно было познакомиться.

Ильяс дошёл до дверей гостиной и обернулся. Светлана Александровна безмолвно сидела на своём стуле, уставившись в одну точку, но уже не так величественно, вся сникла, ссутулив плечи, словно устала нести непомерную ношу.

– Вы не переживайте. Мне очень дорога ваша дочь, и я клянусь: никогда ничего не сделаю, что унизит её или оскорбит… И я никогда не оставлю Марию по доброй воле.

Ильяс не имел права давать обещаний, но не мог поступить иначе, и это были не пустые слова, не ложь, а то, что он чувствовал и чем жил последнее время.

– Прекращай хлюпать носом, сейчас слёзы превратятся в ледышки, а потом ты превратишься в Морозко. Сказка вроде такая русская есть.

– Ильясик! – Маша расхохоталась сквозь слёзы. – Морозко – это Дед Мороз. У тебя все сказки в голове перепутались.

– Может, и так! Ну там какая-то девушка прыгала через костёр и растаяла.

Маша смеётся, не уймётся.

– Так это совсем другая сказка. «Снегурочка» называется.

– Смысл один! Холодно невыносимо! Зиму ненавижу!

– А мы сейчас в театр опоздаем…

– Было бы совсем неплохо. Та-а-а-ак лень! Нет, я бы с радостью, конечно…

– Тогда вызывай скорей машину! Ильяс? Ты ведь на маму не обиделся?

– Как можно на правду обижаться? Хорошая у тебя мама. Честная. Они бы с моей точно подружились, та тоже правдолюб.

Ильяс представил, как все сидят за столом, только не в Питере, а в его родном доме в Махачкале, у всех счастливые, радостные лица, и больше всех рада мама, потому что желает своему Ильясику счастья.

На спектакль они едва успели, в центре города образовались невероятные пробки, совершенно несвойственные субботнему питерскому вечеру – не будни. Мария подгоняла водителя и всю дорогу бурчала, что быстрее пешком добраться. Тот, видно, выходец из Средней Азии, стойко помалкивал, а если и пытался оправдываться, то понять его было практически невозможно. Ильяс тихонько брал Марию за руку, призывая успокоиться: ничего страшного, если и опоздают, на что втайне очень рассчитывал.

В Мариинке давали «Жизель», и Ильяс честно признался, что совсем не заядлый театрал, а на балете вообще был пару раз от силы. Вдаваться в подробности Ильяс не стал: оба раза был приглашён дамами и тащили они его туда чуть ли не на аркане. Хорошо запомнил, как страдал, но стоически держался от нечеловеческого желания вздремнуть под звуки чарующей музыки. Мария окинула Ильяса недобрым взглядом своих серых буравчиков, попросила купить программку, и не успели они занять свои места, как заставила его внимательно ознакомиться с либретто. Переспрашивать, что значит это незнакомое слово, не решился – сам додумается, и нехотя скользил глазами по брошюрке, то и дело отвлекаясь, разглядывая публику.

– В Москве народ попонтовей будет. Как-то у вас всё по-будничному.

– Ты тоже не во фраке, хочу заметить! Здесь на представление приходят, а не себя показать!

– Ну это понятно! Только в красивом всё должно быть красиво.

– Ты про женщин? – съехидничала Мария.

– И про мужчин тоже. А разве кто-нибудь предупреждал, что у меня театр по плану? Нет! Хорошо хоть брюки взял на всякий случай. В джинсах бы чувствовал себя как последний лох!

– Тише! Видишь, свет гаснет. Сейчас вступит оркестр и раскроется занавес. Самый волшебный момент. До мурашек! – зашептала Мария, придвинулась плечом поближе, с нежностью взяла его за руку и восторженно, затаив дыхание, отдалась происходящему на сцене.

Ей хотелось своим примером показать Ильясу, как надо отвлечься от всего суетного и лишь внимать звукам музыки, наблюдать за мастерством танцоров и словно вместе с ними парить в виртуозном рисунке па-де-де. К своему удивлению, Ильяс с огромным удовольствием отсидел два акта и неистово кричал вместе со всеми «Бис!» и «Браво!», ожидая очередного выхода артистов.

– Да-а-а-а… Грустная история… Я даже расстроился. Бедная девушка…

– Тебе понравилось?! Честно?

– Очень! Куда уж честней.

«Наверно, важно, кто с тобой рядом. Совсем другое восприятие», – решил Ильяс и, натолкавшись в гардеробе, бережно помогал Марии накинуть пуховик. «Зря она так без интереса относится к своей внешности… Откуда такое желание во чтобы бы то ни стало выглядеть как можно неприметней? Что это – неуверенность или некий протест?..» Ему легко было представить её совсем в другом обличье, например в женственном светлом платье, а не в этих скучных брючках в трубочку и неизменных свитерах, почти ничем не отличающихся друг от друга. Если бы он увидел Марию на улице, не слыша её странного, чуть охрипшего голоса, никогда бы не обратил на неё внимания. Всё началось с любопытства. Она не торопилась раскрываться, притягивала как магнит, а после встречи он понял, что влип, безоговорочно влюбившись.

Они вызвали такси, и Мария предложила доехать до Дворцовой площади. Там установили новогоднюю ёлку, и он обязательно должен её увидеть.

– Давай лучше домой! Ветер такой колючий. Скользко! Сейчас растянусь где-нибудь в своих ботиночках. Это я для форсу к твоей маме надел. Видно, не сработали. – Он засмеялся, представив строгое лицо Светланы Александровны. – Мы с тобой как Ромео с Джульеттой.

Мария хмыкнула в ответ и смешно закатила глаза.

– Особенно я! Ильясик, ты как скажешь – хоть стой, хоть падай!

– Ну а что?! Такая вопиющая несправедливость! Не могу родным сознаться, что есть у меня девочка Мария, умненькая и хорошенькая, в меру вредная и очень добрая. Ещё и стихи какие пишет!

Окончательно замёрзнув, прогуливаясь по празднично украшенной Дворцовой площади, они вышли на Невский и забежали в кафе.

– Это всё ты! У меня сейчас пальцы на ногах отвалятся, не чувствую совсем! И сама как синяя щипаная курица, которую только что вытащили из морозилки!

– Прекрасное сравнение! Значит, так ты обо мне и думаешь. И это вовсе не шутка. Я никогда не сомневалась, что именно так!

– Не бубни! Пей чай и поедем в настоящую питерскую квартиру, как ты её называешь. Дышать воздухом времени!

Петербург ложился ему на душу только потому, что здесь жила она, Мария. Город напоминал Ильясу калейдоскоп зрелищных картинок: застывших исторических зданий, набережных рек и каналов, чугунных решёток. Так обычно представляют Санкт-Петербург в красочном путеводителе. Питер был созвучен с Марией – они дышали в унисон, имели один пульс и