Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева

руках коротко вздрагивает новым сообщением, и я тут же поднимаюсь на ноги:

– Парни, Мот пишет, что идет вроде наш.

Ваня снова выглядывает через маленькое окошко, как будто с высоты и в осенних сумерках там можно что-то разглядеть.

Мой смартфон снова оживает:

Матвей: Птичка в клетке, встречайте.

И тут же я слышу отдаленный топот друга, который сам несется к нам по лестнице с первого этажа.

Сую телефон в карман куртки и жестом показываю пацанам, что ждем точно кого нужно. Мы с Осей выходим к лифтам. Я останавливаюсь ровно у дверей, а он чуть позади меня. И, как только створки разъезжаются, говорю радостно:

– Привет, петушье!

Адаменко только успевает раз хлопнуть глазами, когда я сгребаю в кулак куртку на его груди и вытаскиваю из кабины. Остап подбирает упавший с его плеча рюкзак, и подталкивает Илью в спину, потому что тот раздупляется и, наконец, пытается оказать сопротивление.

Втроем мы вываливаемся на уже родную для меня лестницу, и Адам летит прямо в объятия Вани.

Рогов ухмыляется:

– Рад видеть, но не настолько!

Ловко разворачивает парня и удерживает его, зафиксировав локти.

Илья обводит затравленным взглядом всех нас, включая Матвея, который, запыхавшись, уже стоит рядом и трет красные руки.

Говорит:

– Замерз, как тварь. Этот же?

– Этот, – подтверждаю, – спасибо, Мот.

– Пятеро на одного? – подает голос Адаменко.

– А я тебе кто, гусар? Благородство кончилось вместе с твоей понятливостью.

Да, некоторые представления о честности и у нас имеются, но Дания вчера тоже была одна, когда на нее нападали. И, стоит мне подумать об этом, бешенство наконец выплескивается за границы моей нервной системы, на секунду ослепляя, и я бью Илью под дых.

Он скулит и свешивает голову на грудь, но мне совсем его не жаль.

Мои пацаны наблюдают молча. Во взглядах – хорошо знакомое мне холодное равнодушие и мрачная внимательность. Они здесь не только чтобы напугать глупого мальчика, они тут – еще и чтобы присмотреть за другим, очень злым мальчиком.

Я хватаю Адаменко пальцами за лицо, заставляя его поднять голову.

Цежу через зубы:

– Ты – паскуда маленькая, Илья. Ты чем слушал, когда тебе сказано было Даню не трогать?

– Я не трогал, – бормочет он невнятно.

Сжимаю его щеки сильнее, и он мычит, откидывает голову, пытаясь избавиться от моей хватки.

Убираю руку и с удовлетворением смотрю на белые следы, которые оставил. Толкаю Адама в лоб, и он бьется затылком о Ванино плечо.

Уточняю:

– Не трогал?

– Это Артур придумал, – почти хнычет, кажется, по-настоящему пугаясь в этот момент.

Парни смеются, и я тоже с ухмылкой качаю головой:

– Так ты еще и крыса у нас, Илюш?

Достаю телефон из кармана, нахожу нужный номер и ставлю на громкую. На том конце шуршание, какая-то возня и веселый голос:

– Капрал! Здарова!

– Андрюх, у нас тут мальчик говорит, что это друг его все придумал, – проговариваю ровно, глядя в глаза Адаменко.

– Да? Странно. А наш говорит, что это он не при делах. Запутались, что ли? Так я сейчас уточню.

– Не надо, – перебивает Адам.

– Кажется, у нас чистосердечное, Андрюх. Давай, до связи.

Пихаю трубу в карман и выжидающе смотрю на Илью. Губы у него подрагивают, но все равно старается держаться, что похвально, конечно. Сглатывает и говорит тихо:

– Что ты хочешь? Извинений?

Показываю Ваньке, чтобы отпустил руки. Кладу ладонь Адаменко на холодную щеку и хлопаю пару раз легонько, чтобы в следующее мгновение впечатать его скулой в стену. Везу его лицо по фигурной побелке, подтаскивая ближе к своему. И проговариваю четко, бешеным взглядом ввинчиваясь в его зрачки:

– Я хочу, чтобы ты к Чернышевской больше и близко не подходил. Не смотри на нее, не дыши на нее. Если она будет тебе сниться, лучше проснуться и пойти свечку за свое здоровье поставить, потому что я тебя из-под земли достану.

Отпускаю его и брезгливо вытираю ладони о джинсы. Рогов в это время снова хватает бедолагу и говорит:

– Иди сюда, братан, я соскучился.

Прячу руки в карманы и спрашиваю:

– Как понял, Адам?

– Понял… Я все понял.

– Тогда еще вот тебе на заметку: здесь никто не прячется, каждого можешь запомнить. Но если решишь на кого-то заявить или, не дай бог, снова сунешься к Дане, я тебя, суку, убью. А не я, так кто-то из парней.

И тут Чистый, вдруг ухмыляясь, навешивает руку мне на плечо и дополняет:

– Да, чувак, лиц у нас много разных, но душа одна. Не проверяй лучше.

Киваю Ване, и он отходит. А я, коротко размахнувшись, бью Илью в солнечное сплетение. Он с хрипом падает на колени, и только тогда мы с пацанами идем вниз по лестнице. Не торопясь, хотя так и подмывает сорваться на бег.

Уже на улице, свернув за угол, мы наконец несемся по мокрому асфальту вперед на максимальной скорости. Свистим, улюлюкаем, даем выход адреналину и кипящим эмоциям. Пересекая детскую площадку, и вовсе превращаемся в зверье: я перескакиваю скамейку на лету, Олег хватается за турник и спрыгивает с него, выбросив вперед ногу, и вопит, подражая каратистам. Остальные радостно присоединяются.

Мы добегаем до подворотни, где договорились встретиться со второй группой, и ржем, хлопая друг друга по плечам. Я приваливаюсь спиной к стене дома и поднимаю лицо наверх, радостно ловлю дождевые капли с крыши своей разгоряченной кожей.

– Капрал, молорик, – говорит Ося, останавливаясь напротив, – только в солнышко зря ударил. Парень и так все понял.

Отмахиваюсь:

– Я не сильно. Очухается.

– Не ругайся, Ось, – вклинивается Ваня, – Русик сегодня такой гуманный, что я прям поверил в силу любви.

Последнее слово он издевательски выделяет интонацией и дважды приподнимает брови, чтобы обозначить, что имеет в виду не совсем это.

Я молча демонстрирую ему средний палец, и парни ржут.

Чистый цокает языком:

– Аккуратнее, Ванюш, а то твой адрес будет следующим, Капрал настроен серьезно.

Я выкатываю средний палец на второй руке и машу перед их лицами, чем вызываю еще один взрыв хохота.

Мы дожидаемся своих пацанов, которые рассказывают, как прошла их беседа с Артуром. В принципе, почти так же, как и наша.

А когда собираемся расходиться, я ловлю Олега за локоть и прошу тихо:

– На минутку, Чистый. Можно?

– Ну?

Мы отходим в сторону, и я неловко шаркаю подошвой об асфальт, пытаясь подобрать слова, но так как с этим у меня проблемы, остается надеяться, что друг меня поймет.

– Слушай, я не в обиде, если что, просто интересно… Почему ты взял Даню с собой в