Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Плащ и сумку повесьте вон на ту вешалку. Будете чай?

– Нет, спасибо. Я бы хотела поскорее приступить к работе. У меня не так много времени. В пять часов за мной приедут.

– Вы хотите успеть за один день?

– Мне придется успеть.

– Вы еще более оптимистичны, чем я думала.

Архивариус удалилась вглубь зала, откуда немного погодя крикнула:

– Вам сначала более ранние или более поздние статистические выкладки?

– Более ранние.

Сев за стол, я открыла тетрадь, расписала ручку и вытерла влажные ладони и подол платья. Сердце колотилось в тревожном волнении.

Я стояла на пороге ответственного и важного дела – действительно важного, без всякой иронии, неуловимо прозвучавшей в голосе Тамары Львовны. Я не сомневалась, что предстоящая работа – вовсе не сизифов труд. Она поможет решить задачу, над которой бились многие медработники: убедить пациентов ответственно относиться к своему здоровью, не препятствовать, а помогать врачам, тем самым помогая себе. В конечном итоге это позволит повысить уровень медицинской грамотности каждого советского гражданина независимо от образования, профессии, возраста и места проживания.

Ответственность давила тяжким грузом; я сознавала, что, если не справлюсь, допущу ошибку, охладею, сойду с половины пути (да мало ли что еще!) – те, кто последуют за мной, передумают и остановятся.

Я отнюдь не была первопроходцем в деле ликбеза, подобные мероприятия не первый год проводились в разных регионах страны, но я хотела стать первой, кому удалось осуществить задуманное в данном конкретном районе.

Отсутствие свободного времени, как и опыта в написании медицинских пособий, расстраивало меня больше всего. Возможно, поэтому Фаина Кузьминична не спешила во всеуслышание заявлять о моем начинании: чтобы, в случае неудачи, не ставить под сомнение коллег мое право находиться среди них, не подвергать меня насмешкам или снисходительному отношению. На первый взгляд это решение было продиктовано тактичностью, но оно, возможно, говорило и о том, что главврач сомневается в моих возможностях.

Мои размышления были прерваны появлением Тамары Львовны, которая несла стопку картонных папок – такую высокую, что она доходила ей до подбородка. Я вскочила с намерением помочь, но она остановила меня резким «Не надо!».

Дойдя до стола, архивариус ловким движением фокусника переместила на него свою ношу и укоризненно сказала:

– Давайте каждый будет заниматься своим делом.

– Извините… – пробормотала я, растерянно глядя на высившуюся передо мной груду.

– Это статистика обращений за медпомощью жителей Богучан и окрестных населенных пунктов за период с 1958 по 1965 год. Сезонные эпидемии, производственные травмы, несчастные случаи, рецидивы хронических заболеваний, осложненные роды…

– Здесь только за семь лет?

– Да. Записи велись от руки, чернилами. Вам придется потрудиться, чтобы разобрать написанное. Надеюсь, у вас хорошее зрение.

– А оставшиеся пятнадцать лет… там много?

– Достаточно. Потому я и удивилась, узнав, что вы отвели на работу с архивом всего один день.

– Теперь я понимаю, что мне придется сюда вернуться. И, скорее всего, не один раз.

– Мудрое решение. Ну, не буду вам мешать. Я должна привести в порядок картотеку. Если захотите подкрепиться, чайник и тумбочка в вашем распоряжении.

С этими словами Тамара Львовна удалилась, а я засела за работу.

К тому времени, когда на больничный двор, словно вестник долгожданной свободы, влетела «ласточка», я ощущала себя так, словно по мне проехался паровой каток.

За семь часов я только один раз встала из-за стола, чтобы сходить в туалет, и еще один раз прервалась на несколько минут, чтобы выпить стакан чаю с печеньем. Глаза слезились и болели, на среднем пальце правой руки вздулась мозоль, плечи и спину сводило от усталости.

Но результат того стоил. Тетрадь была исписана от первой до последней страницы, и я едва сдерживала ликующую радость от осознания того, сколько полезной информации мне удалось найти, а ведь это было только начало.

Сев в машину, я почти мгновенно провалилась в сон, поэтому не смогла увидеть Богучаны, хотя Бровкин, когда мы прощались утром, обещал устроить для меня ознакомительную экскурсию по поселку. Он разбудил меня во дворе стационара и, добродушно посмеиваясь, сказал, что я проспала все самое интересное, на что я ответила, что самое интересное находится в моей сумке.

– Что ж, Зоя Евгеньевна, у каждого свои приоритеты. Но в следующий раз все же постарайтесь продержаться до Таёжного, не засыпайте. Обещаете?

Я пообещала и отправилась докладывать Фаине Кузьминичне о проделанной работе.

16

– Зойка!

– Нина!

Мы обнялись и расцеловались. Отстранив от себя Нину, я оглядела ее и восхитилась:

– Как ты похорошела!

Нина довольно рассмеялась:

– Это из-за загара.

Она действительно загорела и от этого казалась более стройной, а может, и в самом деле похудела. Выгоревшие на солнце волосы были подстрижены и достигали середины лопаток. Сложно было воспринимать Нину без привычной «халы», прибавлявшей ей несколько лет.

– И не жаль тебе волос?

– Нисколечко! Они мне ужасно надоели.

– Будешь завтракать? Я бутерброды сделала.

– Я не хочу есть. Только чаю выпью.

Была половина шестого утра, но я поднялась еще раньше. Во-первых, чтобы встретить Нину, а во-вторых, спать мне совершенно не хотелось. Я полночи проворочалась в постели, составляя в уме план дальнейшей работы, потом ненадолго отключилась, а едва забрезжил рассвет, проснулась с мыслью: «Сейчас ведь Нина приедет!».

Я налила Нине чаю и спросила, как прошел ее отпуск.

– Отпуск как отпуск, ничего особенного. Ох, как же спать охота! В поезде сосед храпел как медведь, думала, прибью его, честное слово.

Отпив пару глотков из чашки, Нина улеглась на мою кровать, зевнула и прикрыла глаза.

– Эй, не засыпай! Потерпи до своей комнаты.

– Постараюсь, но не обещаю. Расскажи, что тут у вас новенького?

Хотя вопрос был простым, я не сразу нашлась с ответом. О чем ей рассказать? О вчерашней поездке в Богучаны? Нельзя. О том, что завтра я иду в кино с Дедовым? Тоже нельзя. О том, что мне удалось наладить отношения с комендантшей? Нина сочтет это сомнительным достижением.

– У нас же теперь столовая есть! – вспомнив, обрадованно сообщила я.

– Какая столовая? – сонно пробормотала Нина.

– Как это – какая? Та самая, вместо подсобки.

– Серьезно? – Нина села и уставилась на меня удивленно-недоверчивым взглядом. – Неужели Клаву турнули и вместо нее прислали нормальную комендантшу?

– На самом деле Клава тоже нормальная. Просто к ней подход нужен.

Я рассказала о происшествии с Ритой и о том, что комендантша, испытывая угрызения совести, решила удовлетворить давнюю просьбу жильцов и оборудовать столовую.

– Клава – и угрызения совести? – хмыкнула Нина. – Это что-то новое.