Изгой - Сэди Джонс

– Привет, Джини.

– Познакомишь нас?

– Джини Ли. Кит Кармайкл. Кит, Джини.

Кит вежливо протянула руку, Джини пожала ее.

– Привет, Кит Кармайкл. – Она обернулась к Льюису, даже не пытаясь говорить тише. – Малолетку подцепил?

Кит вытаращила глаза.

Джини наклонилась:

– Рад меня видеть?

Как ни странно, он был рад, однако, заметив выражение лица Кит, встал и отвернулся от стола.

– Как ты?

– Скучала по тебе, детка. – Она всегда его так звала. Тогда он в самом деле был ребенком.

– Да, мне пришлось отлучиться.

– Я слышала. – Джини потрепала его по щеке. – Мой мальчик совсем взрослый. – Она была по-прежнему красива.

– Послушай, – сказал Льюис, – она еще ребенок и ни о чем не знает.

– Заметно.

Джини выглядела недовольной и, пожалуй, впервые не пыталась этого скрыть. Льюис вспомнил, что чувствовал к ней когда-то. Казалось, сто лет назад. А сейчас он беспокоился о Кит.

– Поласковее, ладно?

– О, это я умею. Сам знаешь.

В голове всплыл образ из прошлого – как они лежат в постели у Джини дома и как она стонет от поцелуя. Она или Элис…

Джини наклонилась к Кит и шепнула на ухо:

– Береги его, дорогая, ладно?

Она направилась к барной стойке и заговорила с каким-то мужчиной. Тот подал ей пальто, и они ушли вместе.

Все очарование вечера разом померкло, уступив место скуке и неловкости. Льюис стыдился смотреть Кит в глаза и хотел скорее увезти ее отсюда. Место этой девочки – в большом надежном доме; в отличие от Льюиса она принадлежит «правильному» миру. Зря он привел ее в клуб. Так вышло ненамеренно, он хотел вырваться на свободу и не подумал о ней. Зато теперь она занимала все его мысли.

– Кто это? – с нарочитой небрежностью поинтересовалась Кит.

Льюис хотел сквозь землю провалиться.

– Просто… знакомая.

– Ты раньше часто здесь бывал?

– Да.

– И тебя впускали?

– Иногда я оставался надолго. Когда дома было не очень…

– Везет! Когда я убегаю, то даже не могу никуда пойти – или полиция поймает и вернет домой, или меня похитят и продадут в рабство. Мальчишкам проще.

– Ты убегаешь? – удивился Льюис.

– Постоянно. – Кит встретилась с ним взглядом.

– А почему?

– Ты читал Сартра?

Кит явно пыталась увильнуть. Начитанность – прекрасно, но Льюис хотел получить ответ.

– Нет. Так почему ты убегаешь?

– Да просто экзистенциальный кризис. И дома надоедает.

Он вспомнил, как встретил ее босую на дороге, после того, как они с Элис…

– Как ты оказалась на улице в ту ночь? Помнишь, когда я тебя подвозил?

– А ты?

Кит палец в рот не клади. И ведь нельзя ответить: «Потому что я отымел жену своего отца». От ее ясного взгляда Льюису стало совсем тошно. Он недостоин даже сидеть рядом с такой девушкой.

– Нет, ну правда, – не унималась Кит. – Что ты там делал?

– Ну, хватит. Пора возвращаться.

Он встал из-за стола, Кит схватила его за руку.

– Льюис!

Она любит его. Ее любовь невозможно не почувствовать, и больше всего Льюис боялся снова услышать признание. Он наклонился к Кит. Ее распахнутые глаза искренне и с надеждой смотрели на него.

– Послушай. От меня одни неприятности. Пойми, я неспособен дать тебе ничего!

– Но я тебя знаю. – Казалось, она сейчас заплачет.

– Ты просто вообразила себе невесть что. А на самом деле ничего не видишь.

– Льюис, я все вижу. – Кит смотрела на него спокойно и совсем как взрослая. – Ты думаешь, что в тебе только плохое и темное, но для меня все иначе. Для меня ты излучаешь свет. И всегда излучал.

Ее слова смутно отозвались в его душе. Как будто она указала на то, чего он раньше не замечал.

Кит протянула к нему руку через стол, поборов стеснение. Наверное, она никогда не держалась с мальчиком за руку, а Льюис – не мальчик и не имеет на нее права. Можно поддаться и, пользуясь неискушенностью Кит, разрушить ей жизнь. А можно ее отпустить. Льюис ласково отвел руку.

– Я отвезу тебя домой.

– Я не поеду!

– Уже поздно.

– Ничего подобного!

– Пойдем, пожалуйста.

– Только потому, что тебя внезапно настигли псевдоугрызения совести.

– Голова не лопнет от такой лексики? Пора отдыхать.

– Вовсе я не устала! По-твоему, я девчонка, которой нужно указывать…

– Неправда!

Она была смешной и в то же время щемяще-трогательной.

– А вот и правда. И вообще, я взрослее тебя.

– Это факт. Поехали.

– Нет!

Кит вскочила и направилась к бару. Льюис решил остаться и понаблюдать. Убедившись, что он смотрит, она протиснулась к стойке и встала между двумя мужчинами. Один из них – ударник из джаз-банда, решивший выпить в перерыве. Кит улыбнулась. Ударник склонился к ней и что-то сказал. Она кивнула и торжествующе взглянула на Льюиса. Он улыбнулся. Забавно наблюдать за ее игрой, да и вообще приятно ее видеть, главное, чтобы она ни во что не влипла по-настоящему. Когда Льюис подошел к стойке, ударник уже угощал Кит виски. Не обращая на него внимания, Льюис шепнул девушке на ухо:

– Не дури. Идем.

Кит скорчила гримасу и взяла стакан. Льюис выхватил его и поставил на стойку.

– Эй! – вмешался ударник, крупный мужчина в рубахе с узором, не подозревая, что у Кит и Льюиса своя игра, которая его не касается.

Не ответив, Льюис взял Кит за руку.

– Отпусти! – возмутилась она.

– Отпусти ее! – потребовал ударник.

– Пошли сядем, – сказал Льюис.

– Не хочу!

– Она не хочет!

Льюис понял – тот просто так не отстанет.

– Оставь ее в покое.

Ошибка. Ударник развернулся и стал напирать на него. Льюис поморщился. Его интересовала только Кит, которая, похоже, мгновенно одумалась.

– Извините, – проговорила она с выраженным южным акцентом. – Возьмите. – Кит протянула виски ударнику, продолжавшему в упор смотреть на Льюиса. – Идем!

– Ты хотел даму, так иди к даме, – заявил ударник.

Льюис едва не рассмеялся. Внезапно раздался свисток, затем рев трубы, и ударник стал оглядываться. Джаз-банд возвращался на сцену, лампы в зале постепенно гасли, так что при всем желании он не смог бы подраться с Льюисом. Еще раз смерив юношу взглядом, он ушел.

– Льюис!

– Я не собирался с ним драться!

– Собирался!

– А ты легко заводишься.

– Это ты легко заводишься! Терпеть не могу виски. Ты любишь Тэмзин?

– Нет.

– Тогда зачем целовался с ней?

– Она захотела.

На сцене появилась певица – чернокожая и с роскошными формами, в белом атласном платье. Покачивая бедрами, она плавно вышла на середину сцены и одарила зал мягкой улыбкой.

Оркестр снова заиграл, на этот раз старую песню Гершвина в необычной аранжировке, с контрабасом и вкраплениями фортепьяно. Лишь когда вступила певица, они узнали мелодию. Теплый, с хрипотцой голос пел