Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

– Как же ты будешь жить? – спросила Галина.

– Заработаю, – неопределенно махнул рукой Сергей. – Пиши мне, слышишь? Не пропадай.

– И ты, – сказала она, отвернувшись.

– Я скоро приеду, малыш, не плачь.

– Я не плачу.

– Я люблю тебя, – сказал он и повторил: – Жди меня, я скоро приеду.

– Когда? – спросила она сквозь слезы.

– Не знаю. Может быть, завтра, – улыбнулся он.

Но завтра он не приехал. И через месяц тоже. И через два. Зато он писал ей длинные письма, смешные и ласковые, с рисунками, и в каждом письме сочинял для нее сказку. Сказки эти она проглатывала не вчитываясь. Но каждое слово, говорившее о его нежности и любви к ней, она перечитывала и повторяла про себя тысячи раз, и они бальзамом ложились на ее растревоженное сердце.

Он приехал вдруг в ноябре. Пришел в университет, разыскал ее группу. Выходя из аудитории, она неожиданно столкнулась с ним нос к носу. Ноги ее подкосились. Он обнял ее и, ни слова не говоря, молча повел по длинному университетскому коридору в гардероб. Он помог ей надеть старенькое пальтишко, и они вышли на роскошную набережную северной российской столицы.

Погода была самая ужасная: мокрый снег с дождем и ветер. Они зашли в студенческую столовую и выпили чаю с пирожками. Потом просидели два сеанса в кино, держась за руки и прижавшись друг к другу, ощущая прижатыми боками головокружительное тепло. Говорить не хотелось. Хотелось только касаться. Губами, руками, телом.

В Ленинграде ночевать было негде, и они всю ночь провели на кухне в студенческом общежитии.

– Поехали в Прибалтику, – вдруг сказал он.

– Поехали. – Ей было все равно.

По дороге на вокзал они зашли в ломбард, и она сдала свою новую кофточку за семь рублей. Итого на двоих у них оказалось пятнадцать!

Проводник взял их без билета за символическую плату до Пскова, и они переночевали у знакомых Сергея в однокомнатной квартире с двумя маленькими детьми. Потом они сели в первый попавшийся автобус и доехали до Резекне. Это была уже Латвия. Они побродили по ничем не примечательному городку, в котором все же была маленькая гостиница без удобств. Их долго не хотели селить в один номер, наконец Сергею удалось уговорить старенькую дежурную, и она дала им ключ на одну ночь.

Утомленные дорогой и бессонными ночами, они сразу же заснули, каждый на своей кровати. А утром… рано утром они должны были покинуть гостиницу, чтобы не подводить дежурную, милую старую даму, которая все понимала, но не могла преступить строгий советский закон: Сергей и Галина не были мужем и женой и потому не имели права на совместный ночлег.

Свидание не удалось. Деньги кончались, нужно было уезжать, каждому – в свой город.

– Не огорчайся, малыш, – сказал он. – Приезжай лучше ко мне в Москву. На Новый год.

– У меня сессия, – сказала она грустно.

– Ну, на два дня.

– Я не доживу. До Нового года.

Он ответил ей долгим поцелуем:

– Потерпи.

И она старалась терпеть. (А что еще оставалось делать?)

Дни летели быстро. В свободное от занятий время она ходила позировать студентам в соседнюю Академию художеств. Натурщицам платили немного, но ей так хотелось обрадовать его каким-нибудь новым нарядом! С нарядами для простых девушек в те времена было сложно. Посоветовавшись с Татьяной, они решили купить материал и отдать шить в ателье.

Платье вышло отличное. Из тонкой темно-вишневой шерсти, по фигуре, с вышивкой вдоль выреза и по рукавам. Волосы, слегка накрутив, они подняли вверх и небрежно закололи на макушке. Получилось красиво и стильно.

– Ну прямо актриса! – восхищалась Татьяна. – Бриджит Бардо!

– Перестань, – смущенно улыбалась Галина. – Нет, правда ничего?

– Самая красивая девушка Москвы и Московской области! – заверила ее подруга словами знаменитого драматурга из модной пьесы.

Тридцать первого декабря она выехала из Ленинграда сидячим дневным поездом, как всегда, без билета.

Вот и знакомая площадь с высоткой и тремя вокзалами. Москва! Огромные толпы. Суета. Совсем другой воздух – праздничный!

Она спустилась в метро и полетела по подземным пространствам города как на крыльях.

Вот проспект Вернадского… вот его дом… его подъезд… его этаж… сейчас откроется дверь и она бросится ему на шею!..

Но дверь открыл незнакомый ей человек.

– Я к Сергею, – выпалила она по инерции радостно.

– А его нет, – ответил незнакомец.

– К-как нет? – испугалась Галина.

– Да вы не волнуйтесь, он только что звонил. А вы, наверное, и есть – Галá?.. Хорошенькая, – оценил он. – Раздевайтесь.

Она вошла чужаком в прихожую. В квартире было накурено и людно. Она никого здесь не знала. Народ был по виду богемный, одетый небрежно, в основном в джинсово-кожаные одежды (красивые женщины в каких-то немыслимо эффектных украшениях), но в этой небрежности и был особый артистический шик. Ее старательная элегантность выглядела здесь чужеродной, как и она сама.

Стол был уставлен бутылками и кое-какой едой. Все шумно пили и ели, что-то обсуждали. В комнате стояла плотная дымовая завеса, и свежий воздух, врывавшийся в открытые форточки, не успевал разбавлять ее ядовитые пары́.

Галина села в стороне, с ней никто не заговаривал, на душе становилось холодно и тоскливо.

Тот, кто открыл ей дверь, режиссер-документалист Женя, – высоченный, с большими залысинами и бородой – догадался принести ей полстакана красного вина с бутербродом.

– Ешьте. А то у нас тут самообслуживание. Без приглашений.

– Скажите, а Сергей… когда он придет?

– Скоро придет, не переживайте. А вы в Питере все такие скучные?

– А где он? – снова спросила Галина, не отвечая на глупый вопрос.

– А ч-черт его знает! – смачно дохнул вином режиссер-документалист. – Вечно он так: назовет гостей, а сам… – Женя сделал неопределенный жест и снова отошел к пирующим.

Галина не знала, что предпринять. Она бы встала и ушла (в ночь, на вокзал, на поезд, в Ленинград!), но ей было мучительно неловко привлекать к себе внимание, и она тупо сидела в уголке, листала какие-то альбомы, делая вид глубокой заинтересованности.

На конец в одиннадцать вечера вошел веселый (и в смысле навеселе тоже) хозяин дома с новыми гостями. Он сразу направился к Галине и поцеловал ее.

– Тебя не обижала эта пьяная сволочь? – спросил он, указывая на гостей, как всегда, ласково улыбаясь.

Она хотела сказать: «Меня обидел ты», – но промолчала.

– Как я рад! – сказал Сергей, не замечая ее подавленности. – Ты надолго?

– Нет, завтра вечером я должна… у меня экзамен второго.