#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

Светлана Александровна несколько раз постучалась.

– Ты что там застряла? Случилось что?

– Мам, ничего не случилось. Моюсь! – громко крикнула из ванной Маша.

– Ночь на дворе! Раньше не могла помыться?!

– Значит, не могла! – огрызнулась Мария.

«К счастью, мама утром уходит на факультативное занятие в Эрмитаж. Не придётся объясняться, куда это я вдруг намылилась. Оставлю на столе записку, что ушла, а когда вернусь – неизвестно. Привыкла, что я все выходные под боком! Везде вместе – в театр вместе, в магазин вместе, к её подругам вместе!» – разворчалась Мария и не заметила, как заснула.

Всю ночь в Петербурге валил снег, засыпал крыши домов, дороги и тротуары. Деревья ещё не так давно от любого дуновения ветерка радостно шелестели листвой, переговаривались друг с другом, к середине октября покрылись золотом увядания, а вскоре, потеряв последнее убранство, безмолвно принимая свою участь, ушли в зимнюю спячку. Разыгравшаяся ночью метель украсила их бесстыдно-белоснежным нарядом, и они словно вновь ожили. Никто не ожидал такой напасти, и питерские коммунальные службы впали в глубокий ступор, не понимая, как вылезать из подобной ситуации – не готовы, – и искренне молились наступлению оттепели. Но оттепели не предвиделось, и прохожие на тротуарах усердно топтали ногами потемневший снег. А на дорогах от шин и выхлопных газов выпавшие осадки вообще превратились в сплошное грязное месиво, и водители, кто вчера потратил деньги и время, намывая свои авто, нещадно матерились, преимущественно вслух, невзирая на попутчиков.

Маша выскочила на улицу в замшевых светлых ботиночках, как раз по погодке, видно, совсем позабыла о возможных последствиях снегопада. Замшевые носы тут же некрасиво потемнели, впору вернуться, но возвращаться – плохая примета, и она, махнув рукой, по возможности аккуратно ступая по протоптанным дорожкам, устремилась на встречу к Ильясу.

Мороз трепал щёки, проникал под капюшон пуховика, пытаясь во что бы то ни стало добраться до ушей, и невыносимо стыли пальцы в тонких кожаных перчатках. Оказалось, до указанного Ильясом дома по улице Марата было вовсе не пятнадцать минут хода, а гораздо больше, и в минус тринадцать питерских влажных градуса эта разница ощущалась конкретно. Ильяс уже несколько раз звонил и нетерпеливо спрашивал:

– Скоро?

– Что ты такой нетерпеливый?! Время не рассчитала! Чуть-чуть осталось.

Приятное, волнующее ожидание медленно покидало Машу. Шла и сильно нервничала, что совсем себе не нравится, представляла, какой у неё сейчас красный нос, слипшиеся неаккуратно подкрашенные ресницы и на губах свернувшаяся от холода бледно-розовая помада, которая неприятно стягивала губы и вовсе ей не подходила. Она сняла перчатку и тыльной стороной ладони со злостью её стёрла. «Всё от чрезмерного старания! Даже к Новому году так никогда не готовилась! Закон подлости! Сейчас случится облом – катастрофа! Как же я хочу домой! К маме…» – без остановки бубнила Маша и пыталась отыскать нужный номер дома.

Ильяс, изнывая, ходил взад-вперёд по однокомнатной квартирке, которых посуточно полно сдаётся в любом российском городе, и, не зная, куда спрятаться, от нетерпения быстро накинул куртку и вышел ждать её у подъезда. Она издали увидела его и чуть замедлила шаг. Со стороны Ильяс выглядел старше, и только когда подошла ближе, поняла, насколько он молод, и совсем не такой, как по видеосвязи, в разы лучше.

Особого типажа мужчины, который бы ей понравился, у Маши не существовало, оттого что как раз настоящих мужчин в её жизни никогда и не было. Для неё мужчина – это просто человек противоположного пола, чисто внешние характеристики никогда не играли роли. А принцы на белом коне, красивые и благородные, – лишь выдуманная сказка, и она давно перестала в них верить.

Маша часто гадала, думала, что произойдёт, когда они встретятся и он окажется на расстоянии её вытянутой руки. «Между нами ничего ровном счётом ещё не было – ни слов, ни намёков на некую особую симпатию. Не мог же он просто так приехать, чтобы поболтать со мной вживую?! Странный молодой человек!»

«Какая она странная… и забавная…» – Ильяс заглянул в её настороженные серые глаза и улыбнулся.

– Пошли! Ты совсем замёрзла. Почему не дала заехать за тобой на такси? Как-то оказалось совсем не рядом с вокзалом.

– Ну что теперь говорить! – Мария улыбалась и понемногу начала отходить.

В жизни Ильяс показался ей таким же мягким и спокойным, только держал себя гораздо уверенней. Простенько обставленная квартира с маленькой застеклённой лоджией во двор напоминала номер в трёхзвёздочном отеле, только с кухней.

Именно в таких жили Маша с мамой, когда раз в год летом на две недели ездили на море в Турцию или Грецию, а зимой на недельку в Лапландию, покататься на беговых лыжах. Часто принимали приглашения от подруг мамы, которые в большинстве своём давно обосновались за границей. И это очень спасало семейный бюджет. Раз пять планировали съездить в Америку, в Майами, к самой близкой маминой подруге, она шикарно там устроилась. Получили трёхгодовые визы и каждый раз в последний момент передумывали – далековато для Светланы Александровны – и в итоге отказались от этой затеи.

Маша разулась на коврике, влезла в тапочки, которые аккуратно стояли рядом и выглядели как новые, только оказались прилично великоваты.

– На вокзале купил. По-моему, с размером напутал!

Он помог Маше снять куртку, повесил её на вешалку, хотел взять из рук сумку – она вцепилась в неё, не выпускает. Накануне собираясь, положила зубную щётку с пастой, нашла самую тоненькую пижамку, чтобы места много не занимала, расчёску, нижнее бельё на смену. Старалась покомпактнее, но всё равно сумка выглядела пузатой и увесистой, за что ей стало неловко – вдруг ничего такого не предполагается.

– Да брось ты свою сумку куда-нибудь! Я, между прочим, в продуктовый успел сгонять. Он в двух шагах отсюда. 24 часа. Если что ещё захочешь – только скажи. Пойдём покажу!

Ильяс открыл холодильник, и Маша с интересом заглянула вовнутрь. Яйца, сливочное масло, куриные сосиски, помидоры с огурцами, зелень, несколько йогуртов… На столешнице – упаковка ржаного хлеба, две пачки печенья, коробка зефира в шоколаде, чай и банка растворимого кофе.

– Ты хозяйственный!

– Я в Москве один живу, – рассмеялся Ильяс. – Поневоле научишься. Ой, забыл! Он смешно стукнул себя по лбу и побежал в комнату.

– Это тебе, Мария! – Ильяс протянул Маше большой букет багряных роз. От неожиданности она растерялась, не решаясь принять цветы, будто он шутит и они предназначались кому угодно, только не ей.

– Это мне? – едва выговорила Маша и заплакала.

– Ты шутишь?! – Он вытаращил глаза. – Тебе что, мужчины цветы не дарили?