Москва – Питер - Ольга Станиславовна Назарова

выяснить чем именно, злился из-за этой опалы, вот и ёрничал. – Ты во Франции, молодой…

– Вадим! – одёрнул старшего сына Антон Игоревич.

– Нет-нет… ваш дедушка в ТУ поездку был образцом советского учёного! – мило улыбалась Елизавета Петровна. Небольшой нажим в слове «ту» заметила только Мила и, собственно, сам академик.

– Гммм, гммм… ну, надо же как тесен мир… – Вяземский отлично помнил о том, как он в одной из поездок вёл себя не совсем безукоризненно, и никак не мог считаться образцом учёного. Он быстро соображал, а могла ли эта внезапно появившаяся в его жизни особа, знать подробности того визита? Судя по этим её фразам – вполне могла. – Так живёшь, живёшь, и вдруг внезапно выясняется, что кто-то прекрасно знает детали твоих поездок, а ты и не в курсе.

– Ну, вы же понимаете, что в то время о вас много кто и очень много что знал! – Елизавета с удовольствием вкушала, иначе не скажешь, овощной салатик, доброжелательно поддерживая беседу.

– Ну, да, ну, да… – вмешался Антон, почувствовав, что в невинном, с его точки зрения, разговоре, проскользнуло что-то важное, а он всё пропустил. – Известные люди всегда на виду. А отец у меня всегда был окружен кучей людей, которых он и не замечал.

– Да, боюсь, что именно так! – кивнула Елизавета.

– Боитесь?

– Конечно! Очень вредно не замечать людей, которые вокруг вас. Возможно, именно эти люди могут стать причиной вашего триумфа или напротив, падения!

– А вы понимаете, сколько всяких мелких людей с комплексами «великих личностей» жаждут, чтобы их заметили по-настоящему великие учёные? – раздражённо дёрнул плечом Антон, вызывая всё большее и большее неудовольствие своего значительно более дальновидного отца.

– Да, действительно! – посочувствовала Елизавета Петровна. – Правда, вот Капица…

– Сергей Петрович? – обрадовался Антон. – Я его отлично знал, а отец с ним просто дружил!

– Нет-нет, не Сергей, а его батюшка, Пётр Леонидович, Нобелевский лауреат, – она спокойно подождала, пока Антон перестанет кашлять, поперхнувшись от неожиданности, – Так вот он никогда не позволял себе как-то пренебрежительно относиться к окружающим, хотя абсолютно точно был великим учёным.

– Вы его знали? – подозрительно уточнила Вера. – Лично? Или так же, как моего деда?

– Знала лично.

– Но ведь он был невыездным! – торжествующе вмешалась Марина. – Как вы могли ему что- то оформлять?

– Ну, что вы… в семьдесят восьмом он ездил в Стокгольм на вручение Нобелевской премии. Я отлично помню, как организаторы премии запрашивали его мерки для предоставления ему в Стокгольме фрака напрокат, а он демонстративно отказался.

– Почему? – заинтересовался Макс.

– Он долго жил в Лондоне, вот и заявил, что фрак напрокат – это отвратительно. Всей нашей делегации фраки шили у знаменитого портного Охлопкова. Правда, галстук-бабочку на резинке ему покупал его личный секретарь Павел. Пётр Леонидович терпеть не мог такие галстуки и заявил, что забыл, как он завязывается. По-моему, просто хулиганил, – она мягко рассмеялась.

В гостиной академической дачи невидимым облаком висело крайнее изумление.

– Ээээ, и вы прямо с Капицей-старшим общались? – решил всё-таки ещё уточнить Антон.

– Да, конечно! И с ним, и с… – Елизавета Петровна легко называла фамилии маститых учёных-академиков, знаменитых, с заслуженной мировой известностью. – И вот что странно, они не считали ниже своего достоинства общаться не только с Андреем Андреевичем Громыко, – она улыбнулась, вспомнив знаменитого «мистера нет» – министра иностранных дел СССР, под началом которого трудилась, – Но и с нами, мелкими сошками!

– А что, вы прямо всё-всё знали о тех, кто выезжает? – Марина простодушно ляпнула вопрос, который интересовал её ещё со времён СССР.

– Всё о человеке только Господь Бог знает. Мы – так… по мелочам! – задорно рассмеялась Елизавета, и присутствующим стало очевидно, что, судя по всему, она знала гораздо, гораздо больше, чем командируемые могли себе представить.

Академик ощутил, как по его спине маршируют мурашки.

Нет-нет, разумеется, даже если бы эта самая госслужащая, как она себя изначально представила, решила бы написать мемуары и опубликовать их в самой жёлтой и скандальной газетёнке, его карьере, репутации и благосостоянию это уже никак бы не повредило, но ему самому было бы чрезвычайно неприятно осознавать, что его семья может оказаться в курсе его давнишнего гммм… легкомыслия.

Антон и Марина, впечатлённые осведомлённостью гостьи, стали задавать ей вопросы о разных известных личностях безнадёжно ушедшего, но такого памятного для них времени, уже как-то не вспоминая, что она «фермеро-деревенская мать», а сам академик молчал, спешно выстраивая новую стратегию поведения с гостями.

Правда, он кое-кого не учёл.

Вера, приглашенная в качестве спасительницы его младшего внука из лап деревенской захватчицы, не поняла, что кое-что изменилось и решила гнуть свою линию дальше.

– Люда, а вам ваше имя нравится? – светским тоном с добавлением стервозности первого сорта уточнила она.

– Да, конечно, – Мила вежливо смотрела на собеседницу.

– А я, когда встречаю Людмил, всё время вспоминаю «Людк, а Людк… тьфу, деррревня»! – она неожиданно талантливо повторила интонации героини Людмилы Гурченко из фильма «Любовь и голуби».

– Ну, именем Вера тоже не одних только учёных называли! – неожиданно вмешалась в разговор молчавшая до сих пор Ульяна. – Я знаю у нас в салоне двух Вер. Одна из деревни, а у второй родители и вовсе в лесничестве живут.

Вера раздражённо развернулась к Ульяне.

– А я и не с вами разговариваю! Вам разве не говорили, что вмешиваться в чужой разговор невежливо?

– Да, я что-то такое слышала, случайно и краем уха. Правда, тогда же мне говорили, что не стоит слишком гордиться тем, что ты из города и хамить тем, кто из деревни, – Ульяна улыбалась и говорила в отличии от Веры негромко, так что возникло ощущение, что она-то в конфликте совершенно не виновата. – Можно оказаться в дурацком положении.

– Вадим Антонович! – Вера попыталась найти поддержку у непосредственного начальства.

– Что?

– Вы слышали?

– Что именно? – Вадиму так надоела Вера, что он и не подумал как-то остановить Ульяну. Ещё чего не хватало! – Что ты ведёшь себя некорректно? Слышал.

– Я?

– Не ссорьтесь, пожалуйста! – Марина, подобревшая от воспоминаний о том чудесном времени, когда она была совсем молода, не очень вникла в разговор, но решила примирить стороны. На всякий случай. – Верочка, отведай жульен!

Жульен у Марины получался традиционно не очень, поэтому Вера сочла за лучшее отказаться и пока чуть отступить, не привлекая лишнего внимания радушной хозяйки.

Академик исподтишка наблюдал за гостями. Вели они себя безукоризненно.

– Девица кидает нежные взгляды на Макса, а он и рад… Глупец! Ничего не меняется от того, что у неё есть бабка-шантажистка! Эта самая Мила всё равно ему не подходит! Это же совершенно невозможно, что у моих