Черное сердце - Сильвия Аваллоне
Черное сердце читать книгу онлайн
НЕЗАКОННОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ, ИХ АНАЛОГОВ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕД ЗДОРОВЬЮ, ИХ НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ ЗАПРЕЩЕН И ВЛЕЧЕТ УСТАНОВЛЕННУЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.
В альпийской деревушке, где живут всего два человека, появляется Эмилия. Эта худенькая молодая женщина поднялась сюда из долины по козьей тропе, чтобы поселиться вдали от людей. Кто она, что привело ее в захолустную Сассайю? – задается вопросами Бруно – сосед, школьный учитель и рассказчик этой истории.
Герои влюбляются друг в друга. В потухших глазах Эмилии Бруно видит мрачную бездну, схожую с той, что носит в себе сам. Оба они одиноки, оба познали зло: он когда-то стал его жертвой, она когда-то его совершила, заплатив за это дорогую цену и до сих пор не избыв чувство вины. Однако время все ставит на свои места и дарит возможность спасения.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Эмилию в наручниках уводили карабинеры.
Часть II
5264 дня
20
Интересно, а души тоже стареют? Остается ли у них тот же голос, те же словечки? Помнят ли они обиду? Или всё отпускают…
Эмилия разглаживала рисовую бумагу на морде Сатаны и чувствовала на себе его взгляд – сумрачный, отсутствующий. Кутаясь в куртку, выдыхая облачка пара, она вспоминала далекий июльский день, когда чуть не подралась с Мартой. Из-за бессмертия души.
Освещенная лампой, Эмилия пальцами в шерстяных перчатках-митенках делала примочки из дистиллированной воды, пытаясь восстановить синий цвет рогов, желто-зеленый – ног грешника, торчащих из страшной пасти, черный – когтей, разрывающих очередную добычу – голую, отчаявшуюся. Хотя, по идее, в Ад попадают мертвые и бестелесные.
Базилио наблюдал за ней из обновленного Рая, почти завершенного, где в окружении святых восседал Христос, готовый вынести приговор.
– В таком темпе мы через неделю закончим.
Эмилия подняла голову и посмотрела на него.
– А знаешь, даже жалко…
– Мне тоже, – кивнул Базилио. – Но в церквушке в Донато есть много чего интересного, «Пляска смерти», например, и великолепная Пьета́. Хотя, конечно, с этим не сравнить, – и он махнул рукой, указывая на западную стену.
Единственную освещенную стену в этот серый январский полдень. Праздники кончились, церковь погрузилась в пыльный полумрак, в глубине которого тускло мерцали огоньки свечей. Эмилия по возможности оттягивала, избегала этой работы, и даже сегодня под толстым свитером сердце ее учащенно билось. Глупо, если подумать: в камере они просмотрели все эпизоды «Одного дня в суде» и даже «Молчание ягнят», вдоволь поиздевавшись над Ганнибалом Лектером. Но эта фреска была не об актерах, не о ком-то другом: она была о ней.
Когда начался ее Страшный суд, ей едва исполнилось семнадцать. В соответствии с процессуальными действиями ей предоставили схему с указанием функций, ролей и сроков судебного процесса, так как она ничего не понимала. Понятия не имела, кто такие следователь, инспектор по делам несовершеннолетних, прокурор. Судьи были такими взрослыми, такими всемогущими, как Христос и святые. Они имели право решать, в буквальном смысле, кто она такая. Сколько лет ее жизни нужно забрать.
Прошло почти пятнадцать, и вот она работает над этими гнилыми от греха телами – прилежно, старательно.
Будут ли они когда-нибудь прощены?
Вернет ли она себе душу?
Из-за жары прогулки летом были с пяти до семи часов. Шел 2005-й или 2006 год. Рации в унисон объявляли: «Спускаются девочки!»
Они стелили полотенца на голом бетоне обнесенного стеной двора. Все четверо были в бикини, шлепанцах и солнцезащитных очках. Чтобы освежиться, брали старые флаконы из-под моющих средств с насадкой-распылителем и брызгали на себя водой. «Жаль, ни один красавчик не может полюбоваться нашими задницами». Конечно, сколько приседаний, наклонов и выпадов они делали каждый день, чтобы ягодицы не теряли упругости. Зачем?
– Инноченти, посмотрим, что ты знаешь. – Марта сердито открыла одну из тетрадок Эмилии.
Афифа и Мириам удобно устроились на животе, подставив солнцу спину, и закрыли глаза.
– Про что экзамен? – спросила одна из них.
– Восприятие смерти и власть времени, – ответила Эмилия с набитым ртом.
– У-у-у-у! – восхищенно протянули все.
Даже Марта, которая считала, что смерть – это они уже обсуждали – всего-навсего распад клеток в результате химических реакций, известных как гниение.
Но «власть времени» – это такое классное выражение, что хотелось верить, что есть нечто большее, чем зловонные внутренности и истлевшие кости.
– «Согласно Платону, душа…» – прочитала Марта. – Валяй дальше!
Младшие играли в волейбол. Охрана присматривала за ними, потея и болтая меж собой. Из окон первого этажа доносился рэп на английском. Афифа только что окончила школу. Мириам вернулась после скитаний по тюрьмам. Эмилия и Марта даже поступили в университет. В бикини и с книжками на раскаленном бетоне, они, бесспорно, являли собой пример для подражания. Первые за всю историю этого места.
– В общем… – начала Эмилия.
– Никогда не начинай с этого дурацкого «в общем».
– Ты достала, Варгас! В общем, в «Федоне», одном из диалогов Платона о душе, Сократ желает смерти, потому что она освобождает душу от тела, в котором она заключена, как в клетке, и ограничена пороками. После смерти душа возвращается в свое идеальное состояние истинности бытия.
Кто бы еще несколько лет назад мог помыслить, что за колючей проволокой будет обсуждаться метафизика. Однажды до Эмилии из кабинета рядом с кабинетом Фрау Директорин долетела фраза: «Угораздило же их попасть сюда… При одной мысли об этих бедолагах наворачиваются слезы». Понятно, для них существует только два варианта: «Выбросить ключ» и «Бедолаги». Астрофизики, химики, философы – нет, это не про них.
А Эмилия выбрала для своей учебной программы экзамены по античной философии, биоэтике и прочим предметам, которые Вильма, ее воспитатель, считала «на грани»: «Неужели тебе все это интересно: смерть, душа, загробный мир?» И сейчас Эмилия чеканила определение души, которая, как считал Платон, есть идея, часть человека, противоположная материальному. Поэтому она бессмертна.
– И что же, она остается хорошей? – Мириам была поражена такой возможностью. – Что бы ни делало тело?
– Ну, он так не говорит… Платон сравнивает душу с колесницей.
– Колесница? Что это?
– Типа повозка, запряженная двумя крылатыми конями. Один из них белый – это воля. Другой – черный, это чувственное, иррациональное начало. Еще есть возничий…
Мириам снова вопросительно на нее посмотрела. Афифа уже спала.
– Это своего рода водитель, который олицетворяет собой разум и должен управлять светом и тьмой.
– Ерунда какая-то, – пробурчала Марта, сверяясь с конспектами в тетради. – Но зато у тебя есть все шансы получить пятерку.
– Но это же Платон!
– Мы все станем червями, Эми, а не идеями, сверкающими в истине бытия.
– Но хотелось бы думать, что душа существует, – проворчала Эмилия. – И что она есть у всех, у каждого из нас.
– У всех?! – Марта даже в лице изменилась. Когда она говорила таким тоном, да еще и с таким выражением лица, не стоило с ней связываться. – Ты серьезно, Инноченти? Ты бы хотела, чтобы некоторые стали сияющими душами? А может, они сейчас даже смотрят на нас? Слушают нас?
– Да, хотела бы. – Эмилия смотрела прямо перед собой.
Марта вскочила, подошла к Эмилии и, замахнувшись, влепила ей звонкую
