Тата - Валери Перрен

щекам снова катятся слезы. Я замечаю на столике пачку бумажных платочков и даю ей сразу несколько штук. Она вытирает лицо, читает и перечитывает вслух, словно ищет скрытый смысл:

– Префектура Савойи, удостоверение личности № 98761 выдано французской гражданке. Имя: Бланш, родилась 7 марта 1946 года во Флюме, департамент Савойя. Место проживания: Флюме. Описание: рост – 1,43 метра, шатенка, глаза карие, нос среднего размера, общая форма лица – овальная. Цвет, особые приметы, отпечатки, подписано в Шамбери 3 января 1958 года. Префект. Вы заметили, она зачеркнула свою фамилию… Фамилию своего отца. Вы же видели, она совсем на него не похожа. Никогда не была похожа.

– А вы хоть раз виделись снова?

– Я ее слышала, – шепчет старая дама. – Она со мной говорила.

Выбившаяся из сил Мари/Амели прижимает документ к груди и закрывает глаза, а я спохватываюсь, что больше двух часов нахожусь в ее комнате, и произношу едва слышно: «Я вернусь…» Она кивает. Я повторяю: «Вернусь, обещаю. Обещаю…»

Перед уходом оставляю на стойке администратора записку для Элоизы. Приписываю свой номер телефона.

* * *

В машине рассыпаюсь в извинениях перед водителем, прождавшим меня два часа.

– Да ничего страшного, – отвечает он, – я слушал радио.

Мы едем в торговый центр, и в отделе продаж телефонов и аксессуаров существо непонятного пола лет двадцати одним движением вытаскивает симку из моего аппарата.

– Он умер, мадам… – Продавец озвучивает приговор, вставив ее в «последний писк моды». – Это самый тонкий смартфон в мире, был таким. Четвертого поколения.

– Поняла, спасибо.

– Хотите страховку на случай, если убьете следующий?

Механический голос сообщает, что у меня семь новых сообщений.

Суббота, 23:10

Это Пьер. Я был… грубоват с тобой. Извини. До скорого. Обнимаю.

Сообщение стерто.

Воскресенье, 15:23

Аньес, это Корнелия. В Париже ничего нового. Дома все в порядке. Я получила сообщение от Наны. Что у тебя? Как дела? Хорошо бы хоть голос твой услышать.

Сообщение стерто.

Воскресенье, 23:12

Мамуля, это я. Крепко тебя целую. И люблю.

Сообщение сохранено.

Понедельник, 08:40

Ку-ку, Аньес, это Натали. Перезвони и расскажи, что нашла во Флюме, мне не терпится. Пью кофе в «Маленьком баре» с Эрве и Адель перед работой. Ждем. Целуем.

Сообщение стерто.

Понедельник, 11:10

Добрый день, мадам Дюген, я Лоренс Дэвис, участвую в подготовке фестиваля в Беверли-Вуд. Мы встречались несколько лет назад в Лос-Анджелесе. Нам бы очень хотелось организовать ретроспективный показ ваших картин и пригласить вас в качестве почетной гостьи. Само собой, с участием некоторых ваших артистов. Фестиваль проводится каждый год в мае. Позвоните мне по этому номеру, и мы все обсудим. Заранее спасибо.

Сообщение стерто.

Понедельник, 14:08

Добрый день, мадам Дюген, это капитан Рампен. Сирил Рампен. Я получил разрешение на захоронение вашей тети. Вы можете забрать тело в жандармерии Гёньона. Перезвоните мне. Спасибо.

Сообщение сохранено.

Понедельник, 15:00

Эй, Аньес, это Льес, ты где? Я вернулся в гостиницу, а тебя нет. И у доктора в кабинете тоже. Он сказал, что не виделся с тобой. Вот черт, забыл, что ты без телефона!

Сообщение стерто.

Понедельник, 15:50

Привет, это снова Льес. Что ты творишь?!

Сообщение удалено.

41

3 ноября 2010

Я живу в доме напротив. Я сварила суп из купленных на рынке овощей, получилось очень вкусно. Аньес вернулась ночью, и я поставила кастрюльку перед дверью, как в прошлый раз. С самого приезда в Гёньон она часами не выходит на улицу, что очень нездоро́во. Аньес обязательно должна перейти улицу и постучать в мою дверь. Почему она не хочет поговорить?

Позавчера они с Льесом уехали на машине, и я порадовалась, потому что всегда любила этого мальчика. Он такой милый! В детстве был застенчивым и сдержанным, никогда не кричал. Был хорошеньким, стал красавцем. Я знала его родителей, они держали зеленную лавку.

Я работала в мэрии Гёньона, с 1956-го по 1996-й – в отделе записи гражданских состояний. Я отвечала за официальные реестры. Рождения, смерти, браки, усыновления, семейные книжки[30], семейные персональные карточки гражданского учета. Я знаю почти всех гёньонцев.

Льес пришел с отцом регистрировать рождение своей младшей сестры Зейи, появившейся на свет дома. Роды были скоротечные, и мать просто не успела добраться до роддома. Принимал Зейю доктор Пьери.

Всю жизнь, вечером по понедельникам, я преподавала французский взрослым в помещении, предоставленном мэрией. Эти курсы были организованы по моей инициативе, и я работала волонтером. Льес всегда провожал родителей, и я готовила для него шоколадный торт, который он забирал с собой. У меня в 70-х, 80-х и 90-х учились алжирцы, марокканцы, португальцы, тунисцы, испанцы и поляки, позже, в 2000-х, было много таек. Рабочие Гёньонского металлургического завода часто вербовались в таиландский филиал в Патайе, и некоторые возвращались с женами, поэтому у нас такая многочисленная тайская община. Этим славятся многие города металлургов: люди с разных концов света приезжают в сердце Бургундии и пускают здесь корни.

Я обожала свою работу, но только не в те дни, когда кто-то заявлял о факте смерти близкого человека. Хорошо, что потом всю работу переложили на похоронные бюро.

После войны, когда женщины стали рожать в больницах, в Гёньоне это случалось редко, если не считать периода с 1968 по 1971 год, когда в замке де ла Фурье открыли родильный дом. Когда он закрылся, женщинам пришлось снова разрешаться от бремени в других медицинских учреждениях. Скажу честно: вид некоторых папаш заставлял меня сомневаться в том, что женщины – разумные существа…

Еще я общалась с семьями, желавшими приобрести место на кладбище. Помню, как мысленно хихикала, когда, разглядывая планы, они говорили: «Нет, только не рядом с этой семьей, мы не выносим друг друга. И чтобы не было слишком солнечно… тенисто… не у ворот, там слишком шумно…»

Я же встречала будущих новобрачных, когда они приносили свадебную анкету.

Я мысленно делала ставки, кто кого бросит. Иногда угадывала, чаще нет. Не стоит судить по внешности. Я даже присутствовала на церемонии, куда не явилась невеста. Смотрела на гостей с обеих сторон и думала, что жизнь бывает ужасной стервозиной.

Я все еще учу взрослых французскому языку. Сейчас занимаюсь с двумя женами футболистов, сенегальца и нигерийца. Нам бывает очень весело. Мэрия все так же предоставляет курсам помещение. Мне семьдесят два года, я хронический