Стажер - Лазарь Викторович Карелин

Саша кивнул, хотя и не понял ее. А может, и понял. Он сказал, подхваченный добрым чувством:

— Я сделаю вам этот альбом бесплатно. Решено! Бесплатно!

Пошире отворилась дверь, и в комнату ступил Александр Александрович. Он услышал Сашины слова, они его позабавили. Он даже переглянулся с женщинами, гордясь: мол, вот какой у меня славный племянник, какой душевный.

— Что тебя так взволновало, Сашок? — спросил Александр Александрович.

— Да вот… — Саша не знал, как объяснить. И сразу другие мысли подхлынули. Он разглядывал дядю, которого не видел со вчерашнего дня, всего лишь со вчерашнего дня, а точнее, если по-армейски, с семнадцати ноль-ноль, — запомнилось, что было ровно семнадцать ноль-ноль, когда дядя познакомил его со Светланой. Запомнилось, как дядя пошутил тогда, представляя Светлану: «Вот, Саша, тебе друг, товарищ и брат…» А Светлана ответила: «А он мне дается в подружки?» — «Там разберетесь», — сказал дядя. Они разобрались…

— Нет-нет, мы заплатим, — поспешно заговорила Любовь Сергеевна, чувствуя неловкость от возникшего вдруг молчания. — И сколько нужно. Нас цена совершенно не беспокоит. Важно, чтобы…

— Разумеется, разумеется, — небрежно кивнул ей Александр Александрович, приглядываясь к Саше. Он ведь тоже не видел Сашу со вчерашнего дня, с той минуты, как отпустил его со Светланой. Парень явился лишь утром. Стало быть?..

— Так вы и есть Трофимов-первый? — спросила Любовь Сергеевна. — Александр Александрович?

— Он самый. Ну-ка, что за заказ? — Александр Александрович подошел к столу, склонился над снимками. — О! Тут работы!

— Но вы беретесь?

— Я же обещал, — самолюбиво распрямился Саша. — Я же обещал.

— И я обещаю, — сказал Александр Александрович. — Сделаем. Позвоните мне через месяц. — Прощаясь, он повел женщин к двери, галантно подхватывая то одну, то другую под локоть, а по сути выпроваживая, поторапливая. — А о цене сговоримся, это дело нехитрое, есть расценки.

В дверях Любовь Сергеевна все же успела улыбнуться Саше, дружески, ободряюще кивнуть ему. И дверь притворилась. Александр Александрович самолично пошел провожать заказчиц, что-то еще продолжая втолковывать им в коридоре, — слов было Саше не разобрать, но усмешливая интонация, этакая нотка превосходства звучала явственно. И показалась Саше обидной. Разговор шел не с ним, а обижался он. И какая-то не шуточная это была обида, нарастающая, слишком уж большая, если только потому лишь возникла, что послышалась в дядином голосе нотка превосходства. Она была обычной, эта нотка, и даже нравилась Саше, он даже перенять ее пытался, освоить, а вот сейчас она его серьезно обидела.

Выпроводив заказчиц, Александр Александрович направился в свой кабинет, кликнув Сашу, чтобы зашел. И Саша просто рванулся на зов, как на бой. Обида, засевшая в нем, искала выход.

— Что прикажете, босс?! — встал он на пороге.

Дядя сразу приметил, что племянник гневается, но в причину этого гнева вникнуть не пожелал.

— А мы, Саша, не благотворительное общество, — сказал он. — Ну, труд ты свой не ценишь, ладно. А материал? А труд ретушера, лаборанта, то бишь собственной твоей матери? А молва пойдет среди старушек, что у нас на дармовщинку можно проехаться, — а с этим как? Отбоя от заказов не будет, от бесплатных. — Александр Александрович любовался племянником, застывшим в дверном проеме. Ну, порох парень! Жаль стало его отчитывать. Кончая разговор, Александр Александрович пошутил: — Учти, Сашенька, бесплатно только сажают. За все остальное следует платить и получать.

До Саши не дошла шутка. Да и слушал ли он? Смотрел в упор, а вот слышал ли? Александр Александрович насторожился, пытаясь понять, что с парнем, поняв уже, что не из-за вдов этих он такой колючий. И понял, мигом все понял.

— Ну, как ночка пролетела? — спросил он, сразу же решив взять быка за рога.

Саша не успел ответить, за спиной у него встала мать.

— Саша, да пропусти же. — Она вошла в комнату, неся на ладонях мокрые отпечатки. Похоже, это становилось ее приемом — так вот вторгаться в разговор сына с дядей, будто бы являясь за советом по работе. — Мастер, взгляни-ка, сойдет так?

— Сойдет, — не взглянув на отпечатки, сказал Александр Александрович.

— О чем разговор? — спросила мать. — Не помешала?

— Нет. Да все о том же, о работе разговариваем, Вера Васильевна. О чем еще? Обвыкаемся.

— Обвыкаемся? — Мать посмотрела на сына, приметила его напряженность и не поверила, что разговор у них шел о работе. Пожалуй, это про то же здесь начался разговор, что и у нее с сыном, и таким же ему и быть. Правда не скажется. Или, может быть, с дядей сын будет откровеннее, чем с матерью? От этой мысли больно стало. И решение пришло: не уходить, помешать разговору. А хотят говорить, пусть при ней разговаривают. Она скинула отпечатки с ладоней на подоконник, села в кресло, устало утонув в нем.

— Продолжайте, говорите, раз не помешала.

— Да уже переговорили, — сказал Александр Александрович. — Саша наш хотел было бесплатно трем женщинам альбомы сработать, пожалел, вишь, солдатских вдов, ну, а я, сухой человек, воспротивился. За работу деньги брать не стыдно. — Александр Александрович пустился в эти объяснения, чтобы снять напряженность, которая жила в Саше. Тот все помалкивал да все поглядывал дерзкими и вместе печальными глазами. И стоял прямо, в армейской привычной еще ему стойке, когда руки по швам, будто к командиру явился по вызову.

— Деньги, деньги, — сказала Вера Васильевна, отлично понимая, что разговор пущен в сторону, но не молчать же было. — Все бы тебе деньги делать, Александр. А я вот все думаю, все томлюсь: учиться парню надо.

— А он и учится. В наше время само время — учитель. В наше время, Вера Васильевна, нельзя тратить время на сидение за партой. Ты сидишь, а другие бегут. Вот и отстал.

— От кого отстал-то? — вяло спросила мать. Разговор этот был ей неинтересен. Она наперед знала, что скажет Александр Александрович, понаслушалась уже его круглых фраз.

— Саша, ну что у тебя?! — все же попыталась спросить Вера Васильевна.

Да где там, у него и ресницы не дрогнули, не услышал мать, не пожелал услышать.

Зато Александр Александрович услышал и тут же начал кружить словами, — уж такой умный, такой всезнайка.

— А ничего из ряда вон выходящего, Верочка, — сказал Александр Александрович. — Побожиться могу, что ничего из ряда вон. Мужчина! Ты глянь на него — ведь мужчина ж. И еще какой! Эх вы, женщины, эх вы, мамы, — до седых волос вам все сыночки ваши кажутся мальчуганами. И вам бы их все на помочах водить. От века так, впрочем. Саша, как у тебя с деньгами?