Былые дни детей и псов - Сюэдун Чжан

свое место, он заметил, как она обеими руками легонечко придержала подол платья, и тот покорно лег прямо под ее ягодицы, из-за этого ее спина еще больше распрямилась, что вызывало чувство некоторого благоговения. В этот короткий миг подросток успел разглядеть ее белые, тонкие, длинные пальцы, через тонкую кожу которых просвечивали практически все венки, словно кто-то случайно оставил на них следы от перьевой ручки.

Во время урока Лю Хо был сам не свой, по неловкости он сдвинул локтем колпачок ручки, и тот провалился в нижний отсек парты. Ему ничего не оставалось, как скрючиться и полезть на поиски колпачка. И тут он совершенно случайно заметил икры и лодыжки ее ног: нежно-белые, напитанные жизненными соками, блестящие и гладенькие, они напоминали очищенные стебли свежего дудчатого лука, из которого вот-вот засочится влага. Чуть погодя его взгляд остановился на прозрачных бледно-розовых пластиковых сандалиях, ремешки которых украшали овальные металлические пряжки, отливавшие серебряным блеском. Более того, на ногах новенькой красовались белые носочки, удивительно тонкие, скорее всего из нейлона. В их селе никто и никогда не надевал носки к босоножкам, их носили на голую ногу. Одним словом, все увиденное выглядело столь свежо и необыкновенно, что напоминало первый луч утреннего солнца, ослепляющий своей яркостью. Про себя он тут же подумал: «Да что там в школе – во всем поселке нет девчонок, которые бы так одевались». На какой-то миг он ощутил, что в его мозгу произошло короткое замыкание, он даже забыл, что делал; наконец, очнувшись, продолжил поиски колпачка.

Все это время Лю Хо строил предположения, откуда в конце концов взялась эта девчонка? Всем своим обликом, с головы до пят, она вызывала любопытство и в то же время заставляла чувствовать себя неполноценным. Кто ее знает, например, в фильмах девушки, одетые под иностранок, как правило, являются гоминьдановскими шпионками. Не исключено, что и имя у нее вымышленное, так сказать, для отвода глаз… Опять же, он не знал, берут ли в шпионки столь юных особ? Но какой прок от таких вопросов, которые только изматывают, оставаясь неразрешимыми… Из-за этого весь следующий урок Лю Хо просидел, словно в медитации, поэтому, когда учитель вдруг резко задал ему какой-то вопрос, он, будто свалившись с Луны, долго лепетал что-то несвязное и непонятное, вызвав тем самым игривые улыбки и хохот одноклассников.

Тут учитель перевел недовольный взгляд на новенькую Се Яцзюнь:

– Отвечай ты.

Новенькая смело поднялась со своего места и на очень беглом путунхуая[5] практически без единой запинки дала верный ответ. Учитель одобрительно кивнул, после чего бросил укоризненный взгляд на Лю Хо:

– Нечего во время уроков витать в облаках, лучше бери пример с новенькой.

Лю Хо вдруг почувствовал, как лицо его запылало, а ладони покрылись липким потом. От стыда он не знал, куда деться.

После уроков первое, что сделал Лю Хо, проскользнув к себе во двор, так это пару раз громко свистнул, призывая Пчелу.

Только сейчас он обратил внимание, что у его собаки новая рана. Прямо на загривке Пчелы, в нижней части ближе к спине, шкура была разодрана, обнажая дыру величиною с голубиное яйцо. Из отверстия выглядывала розовая плоть, окровавленная, с запекшейся коркой около шерсти, которая, затвердев, топорщилась в разные стороны.

Лю Хо осторожно прикоснулся к ране, собака тут же застонала, мучительно ощерив белые зубы. Весь вчерашний вечер Лю Хо корпел над домашним заданием и, хотя слышал доносившийся с улицы лай, с места не сходил. Он и подумать не мог, что Пчела может так пострадать. На его памяти это было впервые. Сочувствуя собаке всем сердцем, Лю Хо не стал больше прикасаться к ране, а вместо этого, успокаивая, приобнял ее за шею. Понимая чувства младшего хозяина, Пчела тут же высунула язык и принялась благодарно лизать ему руки, словно для нее это было лучшее болеутоляющее.

Когда Лю Хо появился на свет, эта собака уже охраняла их двор. В семье говорили, что ее привел откуда-то еще дед. Однако дед вскоре после рождения Лю Хо умер, поэтому подробную историю появления собаки уже никто рассказать не мог. Но так или иначе, сколько помнил себя Лю Хо, Пчела всегда была его самым задушевным товарищем, можно даже сказать, что они были не разлей вода. Когда Лю Хо немного подрос, то, едва наступало лето, он вместе с собакой плескался в оросительной канаве рядом с поселком. Осенью они ходили в лес, где гонялись за дикими зайцами и фазанами. И даже зимой, несмотря на лютый мороз, он забавлялся с Пчелой, валяясь в глубоком снегу.

Когда вчера вечером отец вернулся домой, Лю Хо смутно слышал, как во дворе тот за что-то отчитывает Пчелу. Обычно в такие моменты Пчела не издавала ни единого звука и покорно подчинялась, потупив глаза, словно набедокуривший ребенок. Да и сам Лю Хо вел себя в подобных ситуациях точно так же: всякий раз, когда отец строжился, он либо ложился грудью на книги, напоминая зубрящего канон монаха, либо выходил во двор, усаживался под виноградной рамой и принимался без остановки гладить мягкую шерсть Пчелы. Пчела обожала такие минуты. Немного погодя, загипнотизированная поглаживаниями, она опрокидывалась на землю всеми четырьмя лапами кверху и, глядя на мальчика довольными глазами, вытягивалась в струнку. И пока она млела, Лю Хо превращался в глазах собаки в маленькую черную букашку, настолько мизерную, что можно было и не заметить.

На эту красную рваную рану смотреть было совершенно невыносимо. «Хотелось бы взглянуть на хозяина обидчика. Интересно, чья же это озверелая скотина осмелилась наброситься на Пчелу? Надо бы ее как следует проучить». Подумав об этом, Лю Хо снова присвистнул, и Пчела, словно солдат, подчиняющийся приказу, тотчас поднялась с земли и, как водится, встряхнулась всем телом, выставляя напоказ свою лоснящуюся шерсть. Однако было видно, что сегодня это привычное действие отозвалось сильной болью: собака неожиданно вздрогнула, словно от озноба, и застыла на месте; ее только что задранный кверху хвост понуро обвис.

Глядя на все это, Лю Хо снова раздосадовался. Стиснув зубы, он сказал Пчеле:

– Пойдем-ка, посмотрим на этого храбреца, что готов съесть сердце медведя и печень леопарда.

За воротами сразу начиналась главная поселковая дорога.

Эта неширокая улица с обеих сторон была засажена высокими ивами, посредине ее проходила очень узкая асфальтированная полоса. С юга на север по этой улице располагались зоостанция, медпункт, государственная столовая, мелочная лавка, масляная лавка, центральная поселковая школа и здание поселкового совета. А чуть дальше уже находился автовокзал.

Честно говоря,