Дорога к себе - Ольга Станиславовна Назарова

можно делать вывод, что ты устроила специальную диверсию. Во-вторых, нельзя использовать то, что может запачкать лабораторию.

– Или завонять… – мрачно добавила Ирина.

– Именно.

– Хотя… я бы ему даже второй фракции АСД не пожалела бы! – припомнила Ирина один из самый отвратительно воняющих препаратов ветеринарии.

– Твоя доброта не знает пределов! – рассмеялась Марина и призадумалась… – А вообще-то, это идея!

– Так она же как раз воняет!

– Конечно… но воняет там, куда она попала, и если с этим самым предметом Коленька удалится прочь, то и запах уберётся вместе с ним. Основное его количество. Остальное можно убрать обычным проветриванием.

– Ну не знаю… Если на пиджак попадёт, то он его просто снимет… Галстук и рубашка? Ой, АСД так благоухает, что останется у меня в лаборатории и запах, и Коля с обнажённым торсом а-ля натюрель, а оно мне надо?

– Безусловно нет… А вот если попадёт на брюки, то Николай уберётся прочь вместе с брюками, запахом и своей драгоценной натурой!

– Да! Точно! Ты права. Штаны он снимать не станет однозначно, тем более с учётом дурацкой ситуации!

Тут Ирина рассмеялась.

– Забыла тебе рассказать. Был у меня недавно забавный случай. Нет, не с Николаем, конечно, а с Евгением. Он как раз оказался без этого предмета одежды. Случайно вышло, но забавно.

Ирина расхохоталась, вспоминая, как Евгений, явившийся в аккурат в обеденный перерыв со здоровенным пакетом пирогов и надеждой на чай, вывернул на себя весь чайник и залил штаны, начиная от середины бедра и до колен.

– Хорошо ещё включить его не успел! – порадовалась Ирина. – Короче, оказался в мокрых, хоть выжимай джинсах, а ему через пару часов в налоговую надо было ехать.

– Ндаааа, выглядит, конечно, специфически… – вздыхал раздосадованный Женя. – Как будто я заранее как бы это… перепугался. И чего теперь?

– У тебя же есть время переодеться! – подсказала Ирина.

– Да уже не особо… – запечалился Евгений. – Слушай, а у тебя же обогреватель тут в подсобке стоит… Можно я на него штаны повешу?

– А сам ты в чём будешь, прости за нескромный вопрос? – Ирине и в голову не приходило раньше, что есть такие начальники, но с Женей Мироновым она уже давно общалась как со старым приятелем.

– У меня в машине плед есть… – обрадовался Женя.

– Короче, мам, сидел у меня начальник, завёрнутый в пледик, словно шотландец в килте, джинсы сохли на обогревателе, включённом на максимум, а мы ели пироги и пили чай.

– Чего-то недостаёт для драматичности… – рассмеялась Марина Леонидовна.

– Не чего-то, а кого-то! И тууууут…

– Явился старший брат? – догадалась мама.

– Именно! Ой, что было… он почему-то на Евгения ругался таким сдавленным шёпотом, словно сам в себе придушивал слова, которые очень хотелось высказать. Явление второе – те же и шипящий занудень… Он чего-то такое фырчал, что брат – бестолочь лохматая, что никакая приличная девушка не сможет его нормально воспринимать, короче, вёл себя как этакий наставник маленького и глупого мальчика. Очень неуместно! Если честно, Женька в пледе выглядел гораздо менее нелепо.

– А что Евгений?

– А вот с ним потом странно вышло… он сидел, пил чай, лопал пироги, фыркал на брата, а потом почему-то покраснел, рванул за джинсами, умчался в подсобку – переодеваться, хорошо хоть уже пятна не было видно. А потом крайне торопливо удалился, впрочем, брата прихватил с собой. Силой уволок. Мужчины… как они там думают, не понимаю…

Ирина пожала плечами и принялась рассуждать, как можно гарантированно и непринуждённо облить Николая страшно «ароматной» штукой, чтобы она попала именно туда, куда надо.

Её мама тихонько посмеивалась, подавала идеи, но умолчала о том, что эти самые непонятно думающие мужчины, даже попавшие в такую забавную ситуацию, крайне редко краснеют без особых на то причин…

Николай и представить себе не мог, что его присутствие настолько неприятно. Все намёки Ирины он относил на то, что она ещё не поняла и не осознала, что ей привалило такое счастье – перспектива обладания в качестве спутника жизни таким человеком, как старший из братьев Мироновых!

Он даже иногда сердился на её недогадливость, впрочем, довольно снисходительно, машинально поправляя идеальный галстук и идеальные манжеты.

– Что с неё взять… глупышка.

Тот факт, что глупышка была учёным, знала явно больше, чем он сам, умела тоже немало, да и вообще, никаких глупостей, кроме неоправданной снисходительности к его брату не творила, никак его не смущал.

– Женька – редкий дурень! И почему она его терпит? Последний случай с его пребыванием в абсолютно недостойном виде – вообще полное безобразие! Надо бы с ним серьёзно поговорить и объяснить, что его частое присутствие у Ирины Антоновны совершенно неуместно!

Правда, сейчас Николай был слегка занят и именно поэтому отвлёкся от воспитания младшего брата.

Николай невольно вспоминал слова отца, сказанные когда-то: «Ты – старший брат! Это и привилегия – если что покомандовать младшими в своё удовольствие, но и ответственность…»

– Ответственность, удовольствие? Да я бы с наслаждением этого избежал! Но кто меня слушал-то?

Николай ещё в раннем детстве понял, что он – особенный, самый-самый… поэтому появление в его жизни брата Андрея для него было шоком. Нет-нет, родители рассказывали ему о том, что будут любить его по-прежнему, о том, что брат – это хорошо, но у него была своя точка зрения.

Делиться чем-то с Андреем, а потом и с Евгением он нипочём не желал! Нет, хватало и места, и игрушек, и одежды, но это были исключительно его родители, а теперь… теперь ещё чьи-то!

После нескольких скандалов с требованием убрать «это вот» из его жизни, он понял – ничего не получается, а раз так, то надо сделать, чтобы он всё равно был самым-самым. Он успешно подмял под себя более податливого Женьку, руководя его поступками, как опытный кукловод, а вот с Андреем не вышло. Проклятая музыка… Как же он ненавидел её!

– Музыкального слуха нет… ну, и что? Это ерунда! А вот то, что у Андрея он есть… – трагедия была именно в этом – у среднего брата было что-то лучше, чем у него самого!

Как же он радовался, когда выяснилось, что Андрей боится зрительный зал! С каким наслаждением он бил по больному, растравляя фобию брата, подговаривая Женьку делать то же самое!

– А этот дурачок и слушался! Он всегда меня слушается… – хмыкал Николай. – Правда… сейчас как-то от рук отбился, слишком часто вокруг Вяземской крутится. Надо с ним будет поговорить, но позже, позже.

Женьке как раз очень надо было с кем-то