Синдром неизвестности. Рассказы - Евгений Александрович Шкловский

Внезапное возвращение к макаронам, судя по всему, вновь напрягло гостя. Он как-то сразу погрустнел и закручинился.

– Папа, при чем здесь вообще макароны? – укоризненно взглянула на отца дочь.

– Нет, все правильно, – сказал герой. – В приготовлении любых продуктов есть свои фирменные секреты, за это и деньги берут. Только так развивается промышленность и происходит прогресс. Сначала эксперименты, пробы, проверки, дегустации, а потом уже ставится на конвейер. И у кого это быстрее и лучше получается, тот выигрывает конкуренцию. Рынок есть рынок.

– И я о том же, – посмотрев внимательно на дочь, сказал хозяин.

Тут свою копейку внесла и хозяйка:

– Макароны – еда очень хорошая, особенно если они качественные и к ним прилагаются еще всякие вкусности типа сыра, кетчупа и еще чего-нибудь в итальянском стиле, а еще очень важно, что они дают быстрое чувство сытости, умиротворяя уставшего и сильно проголодавшегося после работы человека. Хотя для торжественного или какого-то экстраординарного приема, прямо скажем, не самый оптимальный вариант. Хотя в Италии, наверно, это не так. Вы не бывали в Италии? – обратилась она к гостю.

– В Италии? – Погруженный в себя гость словно очнулся и отрицательно помотал головой.

– Очень приятная страна. Мы с мужем и дочерью не так давно там были. Автобусная экскурсия через всю страну. Рим, Флоренция, Венеция, Неаполь… Утомительно, но того стоит.

– И между прочим, макароны там основная еда, – сказал хозяин. – С овощами, сыром, морепродуктами, мясом… С чем угодно.

– Удивительно, что там почти нет полных людей, – сказала хозяйка, – даже среди женщин, хотя вообще макароны считаются довольно калорийными.

– Действительно удивительно, – сказал гость, поглядывая на бутылку, где еще оставалось немного вина. – Может, потому что они все едят обычно с вином, а вино способствует пищеварению.

Бутылка была опорожнена, разговор забуксовал.

Герой поднялся, поблагодарил за угощение и сказал, что ему пора. Ступая по паркету в том месте, где у него случилась беда с макаронами, он как-то странно дернулся, приподнял ногу, словно боялся поскользнуться, хотя пол вроде был уже чист.

Дочь поднялась вслед за ним и сказала, что проводит. Родители вышли в прихожую вместе с ними.

– Заглядывайте, – сказал отец семейства, отчего-то снова переходя на «вы». – Побеседовать.

– Да, непременно, – поддержала мать. – Я приготовлю что-нибудь вкусное.

– Не обязательно макароны, – сказал полушутя отец.

– Спасибо, – улыбнулся гость. – Можно и макароны, почему нет? Я с удовольствием…

Он не договорил, чтó с удовольствием, но по улыбке можно было догадаться, что сюжет исчерпан и вряд ли он уже сюда вернется.

Хотя кто знает…

Фотограф

Юноша стоял в уголке зала возле барной стойки, по возрасту, пожалуй, ровесник новобрачных. Синяя флисовая толстовка с капюшоном, несмотря на жару, темные брючки и белые кроссовки. Прикид совсем не праздничный. Лет двадцати, может, чуть больше, невысокого роста, крепко и ладно скроенный. Судя по всему, из их круга, свой. Но держался особняком, так что, может, и не совсем свой. На груди профессиональная камера – навороченная, с большим объективом.

Все уже давно расселись за длинные столы, расставленные буквой «п», новобрачные и родители, естественно, во главе, а он продолжал дежурить возле барной стойки, которую избрал своим наблюдательным пунктом, однако незаметно было, чтобы он фотографировал. Если все-таки да, то это высший пилотаж, так как даже при нынешнем уровне техники быстрота реакции и, главное, незаметность съемки – свидетельство высокого профессионализма. Раньше надо было что-то крутить, отводить затвор, теперь же почти все автоматически, энное количество кадров в минуту, скорость… А потом уже можно выбирать наиболее удачный. Или тот, который нужен заказчику. В общем, на любой вкус.

За стол он почему-то не садился, хотя его не раз окликали. Я, человек на этом празднике достаточно случайный, всего лишь приятель отца жениха, проходя мимо него, тоже не удержался:

– Старина, вроде как звали.

Он чуть улыбнулся и тихо, но твердо сказал:

– Попозже.

Раз пригласили фотографировать именно его, значит, дело свое знал, несмотря на молодость. Вроде как друг новобрачных. Но весь его вид, начиная с темной полуспортивной одежды, подчеркивал отдельность. В лице вежливая отстраненность и как бы незаинтересованность, можно сказать, безучастность, будто торжество, ради которого он здесь, ему абсолютно до лампочки. Дескать, веселитесь на здоровье, а я тут тихо постою, никому не мешая. Ну, может, парочку кадров сделаю, когда посчитаю нужным, больше мне ничего не надо.

Что ни говори, свадьба – событие разудалое, жизнеутверждающее, тут и выпить не грех, и полакомиться всякими вкусностями, да и поплясать вволю. Столы ломились от разнообразных яств, а он, единственный из всех (не считая официантов), выпадал – словно считал ниже своего достоинства. И это, хотел он того или не хотел, сильно его выделяло.

Еще он время от времени выходил покурить, через большое окно было видно, как он разговаривает по мобильнику, и тогда возникало ощущение, что он здесь вообще случайно. Но он возвращался к барной стойке, при очередном тосте вскидывал голову и пристально разглядывал говорившего, словно пытаясь понять, заслуживает ли тот быть запечатленным.

Не знаю почему, но мне нравилось, как независимо он держится, как поправляет длинные, изящно спадающие на плечи русые волосы, как курит, щурясь от дыма, и разговаривает, зажав мобильник между ухом и приподнятым плечом. Все выходило как-то очень солидно, основательно, хотя передвигался он как тень, как ниндзя, непросто и уследить.

Когда первая волна тостов схлынула и люди стали вставать, прогуливаться по залу, выходить в парк, где августовское солнце уже клонилось к закату, нежно подсвечивая рассаженные везде крупные яркие розы и флоксы, я случайно оказался рядом с ним. Мы познакомились, его звали Сергей.

– Ну как, получается? – задал я, наверно, не слишком уместный вопрос.

Профессионала такой вопрос мог и обидеть. Но Сергей ничуть не смутился, только слегка качнул головой и, прямо глядя мне в глаза, сказал:

– Получаться-то получается, только не так, как хотелось бы.

– То есть?

– Есть вещи, которые не зависят от тебя. Ты фотографируешь одно, а на снимке совсем другое. Свадьба – это вроде как любовь, чувства, надежды и прочее, не так ли?

– Ну да, – озадаченно кивнул я. – И что?

– А в кадре все так, да не так, верней, не совсем так. – Он помолчал, как бы решая, можно ли мне довериться, потом сказал: – Я предварительно быстро проглядываю, что получилось, вот и теперь. Не знаю, но все как-то, – он помялся, – без изюминки, что ли. Скучно…

– Вы говорите так, будто не от вас