Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева

вещи стирать, но мне казалось, что от меня все равно воняет неблагополучной жизнью. Дворами, перегаром, сигаретным дымом.

Отчим курил всегда прямо в квартире, так что избавиться от запаха было невозможно.

А еще каждое место, где мы с пацанами пытались подзаработать, тоже имело свой неповторимый аромат. Подсобка магазина, стройка или склад. Они все смешивались на нашей коже и одежде, незримо выделяя из толпы.

И даже если Коля подобрал меня, отмыл и купил парфюм, это еще не делает меня нормальным человеком.

– Русик?

– А?

Приоткрыв рот, провожу языком по всему нижнему ряду зубов. Смотрю на Рогова, припоминая, о чем мы вообще говорили. Илона. Точно.

– Да, – подтверждаю, – что-то было, но теперь все.

– Кайф! – отзывается он живо. – Спасибо.

Я ржу:

– Да не за что, Вань. Нравится?

– Ну есть такое. А че там та девчонка? Даня?

В момент ощетиниваюсь только оттого, что он зовет ее по имени. Завязываю кроссовки и склоняюсь над ними пониже, чтобы не выдать своих эмоций.

Спрашиваю все равно резко:

– А что она?

Рогов никаких предупреждающих сигналов не видит. Развалившись на скамейке в раздевалке баскетбольной академии, топит напролом:

– У вас отношения?

– Я не знаю, как это назвать, – цежу сквозь зубы.

А потом разгибаюсь и вижу, что остальные парни прислушиваются с интересом. Чернышевская уже успела пару раз мелькнуть под мостом и около центра, так что все понимают, о ком речь. У нас у всех одинаковые глаза, и я без труда читаю в них определенную эмоцию, только разной степени испорченности. Поэтому обвожу указательным пальцем всю нашу стаю и говорю:

– Отношения или нет, но на Даню вам даже смотреть запрещено, понятно?

Олег успокаивающе хлопает меня по спине и подталкивает к дверям. Говорит со смешком:

– Да мы поняли, Капрал. Только вот тебе непрошеный совет, брат. Если не можешь назвать это отношениями, есть риск, что твоя девочка найдет того, у кого нет проблем с дикцией.

Он сжимает мое плечо, ухмыляется и направляется к тренеру. Я же останавливаюсь и закатываю глаза. Бесит осознание того, что друг прав.

Может, Чернышевской и было бы лучше с кем-то другим. Но вот мне не найти никого, даже отдаленно похожего на нее. А улица не учила меня благородству. Улица учила забирать свое. Или присваивать чужое.

Тряхнув головой, тоже иду к тренеру, чтобы поздороваться. Он коротко, но крепко жмет мне руку, спрашивает:

– Как ты, Рус?

– В порядке.

– Что с глазом?

– А, это… – улыбаюсь широко и растираю шею ладонью, – да я упал.

Гордей Владимирович смотрит на меня, не мигая. А потом срывается на смех, одновременно качая головой:

– Помню, мы с братом в твоем возрасте тоже постоянно падали. Ну ничего, сейчас потренируем координацию. В строй.

Послушно иду к линии в разметке, вдоль которой всегда встаем в начале и в конце тренировки.

Девчонки из нашей группы, когда увидели, кто нам баскет проводит, весь интернет перерыли. Оказалось, что у Гордея Владимировича даже есть судимость, правда, информации об этом мало и вся противоречивая. Слишком хорошо они с братом показывали себя в контрактах за границей и представляли страну. Второй Наумов, кстати, тоже занимается с ребятами из нашего центра, только по другим дням.

Мы их поначалу пытались на прочность проверять, но быстро хвосты поджали. С таким авторитетом и внутренней силой не хочется спорить. Такое хочется уважать.

– Давай, парни, – хлопает тренер в ладоши, – живее, живее. Просыпаемся!

Ждет, когда выстроимся, пересчитывает нас, отмечает в ведомости. Дает короткую растяжку, а потом командует:

– По тройкам. С проходов начнем, потом на броски перейдем. Давайте, в разминочном темпе.

Быстро распределяемся, упражнения выполняем беспрекословно и его грубые выкрики хаваем, честно говоря, даже не подавившись.

– Олег, не надо подстраиваться, под тебя должны подстраиваться! Включайся!

Бросив взгляд на Чистого, вижу, что он хмурится, к тому же уже вспотел. Мы, конечно, не профики, задыхаться начинаем уже через пять минут, но тренеру на это откровенно насрать.

У меня сегодня то и дело отключается голова. То есть руки делают, что нужно, но мысли далеко.

У нас с Чернышевской скоро отметка в месяц, которую она сама определила еще в начале. Я знаю, что нравлюсь ей. И когда получил в школе по лицу, понял, что она искренне за меня переживает. Напугалась птичка, плакала. Я смотрел на мокрые следы на своей футболке и не верил, что это из-за меня.

Может, и пора бы уже поверить? Перестать брыкаться и предложить ей что-то настоящее? А если Дания откажется… ну, я не умру, это точно. Морально, может, и сдохну. Но в целом выживу, понимаете, да?

И этот месяц видится мне либо первой годовщиной, либо точкой, где надо расходиться.

– Рус! – рявкает Гордей Владимирович. – Два броска в переднюю дужку. Три! Делай выводы!

С досадой закусив губу, подбираю мяч и возвращаюсь к упражнению. Надо включиться.

Тренер свистит и коротко бросает:

– Пауза. Вода.

Сам достает телефон и отходит.

Мне хочется тут же свалиться на деревянное покрытие спортивного зала. Но я заставляю себя дойти до ящика с бутылками, и только потом приземлиться на задницу.

– Капрал, – хрипло зовет Рогов.

Скосив глаза в его сторону, не перестаю пить. Только моргаю в знак того, что слушаю.

Он тыльной стороной ладони вытирает мокрое лицо и говорит, перемежая все тяжелыми выдохами:

– Слушай, тут маза есть заработать. Не хочешь?

– Че делать надо? – уточняю с подозрением, оторвавшись от горлышка.

– Дропом быть. Ерунда. Просто обнал и другое мелкое.

– И хорошо платят?

– Да, очень.

Олег двигается ближе и наваливается на мое плечо, с сарказмом интересуясь:

– И ты просто другу решил помочь? Сам че не идешь?

– Да я и пошел. Просто, если приведу кого, то…

– Понятно, – перебивает Чистый и обращается уже ко мне: – смотри сам, Русик, но я там плавал уже. Захлебнешься и не заметишь.

Я молчу. Легкие быстрые деньги. Есть ли разница, как они достаются, если по итогу они делают тебя богатым?

Что было бы важнее для Чернышевской? Быть в отношениях с беспринципным парнем, который может сводить ее в ресторан? Или с честным оборвышем, который и предложить толком ничего не может, кроме своей шкуры? Ни то, ни другое?

Я снова пью воду, выигрывая время на раздумья. А потом все же отрицательно качаю головой.

Ваня безразлично приподнимает плечи:

– Да как хотите.

А потом встает и собирается уйти. Но напоследок ядовито интересуется:

– Давно белое пальто надели? Смотрите, чтоб застегнулось, вам не по размеру. Капрал, набирай, если передумаешь.

Глава 21

Дания