Белый кубок - Анна Захарова

Зрители, которых собралось уже немало вокруг пожилого гармониста, взорвались аплодисментами. Марика смутилась от этих аплодисментов. Это выглядело так, будто это она только что выступила сама и ей предназначена эта благодарность. Но сделать шаг и исчезнуть в тени между фонарями означало бы выпустить руку Вани, который крепко сжимал ее ладонь своими пальцами. Этого сделать она не могла и не хотела.

Николай Степанович выдохнул одновременно радостно и устало:

– Ох, сегодня целый концерт дали. Спасибо, порадовали старика! – он принялся аккуратно укладывать свой инструмент в большой чехол. – Ты куда дальше, Ванятка?

Мальчик вопросительно взглянул на Марику, и она пожала плечами.

Он ответил за двоих:

– Еще немного прогуляемся и домой. Ты с нами, дед?

Старик расправил плечи:

– Рано домой, у меня еще дел столько. Там ребятам меня ждут, в домино партейку сыграем. Потом в киоске-мороженом попросили глянуть аппарат их, барахлит чего-то. Дел еще, внучек, на полночи. Так что бабушке передай, вернусь не скоро.

Ваня с Марикой не удержались и прыснули разом. Николай Степанович в этот момент был похож на задорного, взбудораженного весенним воздухом мальчишку, который готов гулять всю ночь напролет.

– Ладно, передам. Давай гармонь, домой отнесу, – Ваня подхватил тяжелый чехол, в котором, будто малыш перед сном, вздохнул инструмент.

Она и мальчик зашагали снова по улицам города. Только теперь кое-что изменилось – они шли вместе и держали друг друга за руки. По безмолвному договору выбирали широкие тротуары, обходили прохожих, шли медленно, лишь бы не расцепить теплый мостик из пальцев. Его нежное переплетение было искренним и тихим. Вместе с этим теплом Марика чувствовала – она не одна, они вместе в большом мире, что шумит и живет вокруг.

Ей очень хотелось расспросить Ваню про дедушку и его выступлениях в городском саду, но она стеснялась. Он был и так смущен, когда встал рядом с дедом и запел песню прямо на глазах у чужих людей.

Вдруг ее немой вопрос словно передался по воздуху, мальчик заговорил:

– Дедушка в войну был чуть старше меня. Его родители погибли, и он стал сыном полка. Два года он служил в полку гармонистом, представляешь? Играл для солдат и пел, во время боев и во время отдыха. Каждый день, чтобы им легче было воевать.

Он на секунду замолчал, гладкий лоб прочертила складка:

– Многие погибли прямо на его глазах, поэтому дедушка ходит в теплое время играть на гармони в городской сад. Почти каждый вечер… Чтобы сохранить память о тех людях, как будто они живут в его музыке дальше. Я с ним тоже иногда выступаю, чтобы поддержать деда. Песни выучил его любимые. Правда, раньше стеснялся, так непривычно было, что все смотрят и страшно, что в школе будут надо мной смеяться. Потом я решил, ну и пускай смеются, если кто не понимает, что это хорошее дело. Многим нравится, особенно пожилым. Они подходят, благодарят, многие узнают меня, спрашивают, когда снова буду петь. Я не хвастаюсь! Даже не знаю, зачем рассказал, просто так, чтобы ты знала.

Ваня говорил, а Марика его слушала и кивала, даже иногда немного сжимала пальцы, будто посылая тихий сигнал – все хорошо. Вместе с рассказом Вани внутри у нее зарождалась какая-то мысль, еще смутная и неоформленная, будто росток проклевывался через толщу почвы, вот-вот и она что-то поймет.

В подъезде они поднялись на второй этаж и замерли рядом с дверью – пора расставаться. Оба молчали, не зная, что сделать и как отсрочить тот миг, когда надо будет расплести их пальцы, разъединить сросшиеся в одной ладони.

Ваня тихо произнес:

– Спасибо, что поддержала меня. Я волновался, это песня для тебя была. Дедушка, когда ее со мной разучивал, всегда вспоминал о тебе, что ты занимаешься конным спортом.

– Поэтому я кавалерист-девица, – рассмеялась Марика.

Он следом улыбнулся и кивнул – да. Ему очень хотелось сказать кое-что важное, то, что уже почти вот-вот сейчас слетит с губ.

Марика опередила его:

– Тебе тоже спасибо за прогулку и за пончо. Ты очень хороший, пожалел меня, выслушал, выгулял.

Ваня запротестовал:

– Нет, нет, это не жалость! Я давно хотел позвать тебя на прогулку, целый год не мог настроиться, боялся, потому что…

Договорить ему не дала раскрывшаяся внезапно дверь, из квартиры показалась мама Марики. Сплетенные руки мгновенно распались, разлетевшись в стороны испуганными птицами.

Анна Голубева улыбнулась:

– Ой, это вы! А я слышу голоса знакомые в подъезде, решила проверить. Неужели Марика вернулась. Заходите, не стойте на пороге! Ну же, я торт… – Анна вдруг осеклась, вспомнив, что ведь угощение она купила, чтобы отметить новую победу дочери в соревнованиях по конному спорту. Как они делали и в прошлый раз, но сегодня все было по-другому. Днем ей позвонила тренер дочери, Надежда, и рассказала о том, что произошло на поле для выступлений. Анна сначала огорчилась, опять Марика действует без согласия с родителями и не считает нужным советоваться со взрослыми в своих решениях и поступках. Хотя тут же одернула себя: сколько она уже обещает дочери помочь разобраться с ремонтом конюшни после пожара, а дальше обещаний и постоянного «потом» ничего так и не сделала. Конечно, она, которая долго и терпеливо ждала, решилась действовать сама. Так что ругать ее за это точно не стоит.

Поэтому Анна обняла дочку за плечи:

– В общем, давайте попьем чай! У меня, кстати, для тебя радостная новость. Папа приезжает послезавтра и сможет заняться оценкой ущерба после пожара. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Ваня, давай к нам в гости, и бабушку с дедушкой сейчас позовем.

Марика вспыхнула от радости и кинулась к матери:

– Мама, это точно? Он уже купил билеты?

Анна закивала в ответ.

А Ваня вдруг опустил голову, пробормотал:

– Спасибо, я не могу. У меня дела, – и ринулся наверх большими скачками через две ступеньки.

Она с удивлением проводила его взглядом, однако мама уже тянула ее внутрь квартиры:

– Идем же, я тебя жду давно!

Глава 9

На кухне Анна, стараясь не выдать свое волнение, все-таки начала разговор:

– Мне звонила Надя.

Марика опустила голову. Однако то, что сказала мама потом, удивило ее.

– Ты – молодец. Конечно, нельзя обманывать судей и нарушать правила, спорт – это честное соревнование. И все-таки я горжусь тобой, ты сделала все, чтобы помочь Мелодии и остальным лошадям.

Анна вдруг порывисто обняла