По дороге в Вержавск - Олег Николаевич Ермаков
– Нашего полку прибыло! – крикнул Терентий.
– А чё за полк? – спросил Валя, окидывая взглядом стенку комсомольцев.
– Известное дело, Вержавский! – ответил находчивый пастух и цыкнул одним зубом.
Как это он умудрялся такой фокус выкидывать.
– Так что, уже мятеж? – как-то оторопело спросил Никита.
А может, и в шутку. Но Тройницкий услыхал и подхватил:
– Вот оно! Вот контрреволюционная суть ваша!..
– Вашу мать!.. – заругался в ответ Терентий, видимо, не расслышавший толком.
И тут Тройницкий остановился и закричал:
– Стойте! Молодые строители коммунизма не будут участвовать в ваших темных звериных забавах прошлого!
И он обернулся к своему отряду и, вздернув подбородок, возгласил:
– Мы не будем на кулаках биться! А станем…
– Учиться, учиться и еще раз учиться! – хором ответил отряд.
– Так говорил Ленин!
– И работать станем так, чтоб нам спасибо товарищ Сталин сказал! – прогремел отряд.
Снова заиграл горнист, и комсомольцы стройно отступили на шаг, на второй, на третий, на четвертый. Их слаженность и уверенность завораживали. Деревенские ведь знали этих всех ребят и девушек. Знали их прозвища, слабости. Но теперь с изумлением понимали, что перед ними какие-то совсем другие, действительно новые люди, какие-то особенно стройные, подтянутые, в чистой одежде, умытые и причесанные. Даже Мишка Ширяев, по кличке Хаврон Сладкоголосый, со своими раздутыми ноздрями в вечно засохших козявках, с пухлыми щеками, всегда покрытыми какими-то хлопьями, – даже и он был на диво умыт и опрятен. Вроде та же мешковатая фигура, и серое лицо, волосы на прямой пробор, вислый подбородок, и левый сапог, как обычно, с заплаткой, – а вроде и не он уже, а какой-то его двойник. Да еще и говорун отменный. И туповатая Глашка Лаврентьева туда же: ведь только и может, что семечки лузгать да гы-гы-гы, гы-гы-гы! Слов двух связно не скажет, все блеет овцой: э-э, мэээ, самое. А вон – глаза коровьи ее так и горят, и с речевок не сбивается. От алой косынки вся сама алая, решительная. Где-то Тройницкий раздобыл для своих комсомолок одинаковую алую материю.
Короче, новые люди и есть.
Так это все вдруг увидел Арсений Жарковский, внук Дюрги, кулака – то ли, как иные утверждают, крепкого крестьянина.
У них, у этих ребят и девчат из отряда Тройницкого, была какая-то другая цель, не то что у остальных, хоть у Семена, хоть у Дюрги. У Дюрги одно – достаток. И любимая поговорка у него: «Шелк не рвется, булат не сечется, красное золото не ржавеет». У комсомольцев цель где-то выше… Тут мелькнула мысль о сказанном про Вержавск – небесный. И он отыскал взглядом шкраба-землемера на крыльце рядом с Фейгелем в черной фетровой шляпе. Адмирал-то здесь, по эту сторону. Сеня вздохнул тоскливо. Все тут переплелось и запуталось, как в том романе Льва Толстого про кинувшуюся под поезд…
Наконец Лёха Фосфатный обрел дар речи:
– Алё! Куда ж это вы? А сопатки почистить об мой кулак? Слышь, Хаврон!
И он потряс кулаком.
– Стань к дереву и бей! – крикнула ему бедрастая Петрицкая.
– А с тобой, Прошка, я бы станцевал! – вдруг улыбнулся Лёха.
– Клинскую кадриль ланце! – вспомнил Терентий.
– Ребята! – позвал своих Кулюкиных Фейгель.
И оба взошли на крыльцо, а потом все трое исчезли и через недолгое время снова появились, неся свои инструменты. Стоявшие на крыльце посторонились. Тут и отступающий отряд при виде гигантских гуслей приостановился. Обычная реакция. Хотя все касплянцы видели этот инструмент не раз и слышали. Но невольное любопытство арфа всегда вызывала. Музыканты встали в сторонке от крыльца. Федька пробежался пальцами по кнопкам яркого небесно-голубого баяна с надписью «Братья Киселевы. Тула». Колька положил подбородок на деку скрипки и попробовал смычок. Фейгель пристраивался у своей арфы. И вдруг резко провел рукой по струнам.
Вмиг стало очень тихо. Все замолчали. Даже черный петух на дворе Дюрги. И Галльский Петух тоже.
Захарий Фейгель передернул плечами, как бы вскидывая черные крылья, дернул бородой, клюнул воздух, все бледное лицо его перекосилось, глаза заморгали, губы затряслись – этот его всегдашний тик тоже вызывал удивление народа, и еще через миг музыка родилась на этом дворе на угоре с желтыми цветами, с серебряным тополем, в некотором отдалении от льющейся среди лугов речки Каспли.
Но что это была за мелодия. Вовсе не кадриль! А что-то вроде гимна какого-то. Собравшиеся брови сводили к переносицам, стараясь, разобраться. И вдруг кто-то выкрикнул из комсомольцев:
– «Вперед, заре навстречу»?! Наш марш?!
Но Тройницкий на воскликнувшего грозно прикрикнул:
– РАПМ уже выразил свой протест! Это неметчина, похожая на «Боже, царя храни»!
– А товарищ Рапм сам немец? – переспросил тот комсомолец.
– Это не один, а много товарищей! – драл горло, стараясь заглушить музыку, Тройницкий. – Российская ассоциация пролетарских музыкантов!
– А мы музыканты крестьянские, туда-сюда! – невозмутимо восседая на принесенном по приказу бабы Устиньи Сережкой стуле, белея зубами в черной бороде отвечал Фейгель, продолжая насылать своими длинными крепкими пальцами волны странных звуков на собравшихся. Братья Кулюкины не отставали.
– Требую прекратить! Этот политический маневр! Контрреволюционный выпад! Троцкистский уклон.
– Музыке все равно, туда-сюда, – отвечал ему Фейгель, сумрачно синея озерными еврейскими касплянскими глазами.
Музыка внесла раскол и замешательство в ряды комсомольцев. Кто-то недоумевал: как же так, это ведь гимн ВЛКСМ?! Тройницкий вновь ссылался на товарищей РАПМа. Ему эти сведения передали недавно из обкома, запретив исполнять гимн на собраниях.
– А и то правда! – воскликнул Терентий. – Вроде «Боже, храни»!
И он сдуру – захмелел уже – начал козлиным голосом подпевать:
– …ца-а-рствуй нэа слэа-а-а-фу… нэа-а-а слафу нэ-а-ам!.. – Он закашлялся. – … нэа страх врагам! Цэ-а-арь прэ-а-авославный… – Снова зашелся в кашле.
Но тут вдруг его поддержал бабский голос. Все глянули с каким-то неподдельным ужасом. Это из окна высунулась белая, как привидение, баба Алёна. Голос у нее был не так силен, но неожиданно ясен, чист, хотя и дрожал. И она пела:
Боже, Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли!
Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех утешителю —
Всё ниспошли!
Правда, поначалу совсем не попадала в такт музыке, да и музыка-то была все-таки другой, зря этот РАМПа или как его… донос строчил. Но разве устоишь, когда всю страну проняло недержание. И музыканты понемногу начали
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение По дороге в Вержавск - Олег Николаевич Ермаков, относящееся к жанру Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
