Николай Некрасов - Том 5. Кому на Руси жить хорошо

Соленая

Никто как бог!Не ест, не пьетМеньшой сынок,Гляди — умрет!

Дала кусок,Дала другой —Не ест, кричит:«Посыпь сольцой!»

А соли нет,Хоть бы щепоть!«Посыпь мукой», —Шепнул господь.

Раз-два куснул,Скривил роток.«Соли еще!» —Кричит сынок.

Опять мукой…А на кусокСлеза рекой!Поел сынок!

Хвалилась мать —Сынка спасла…Знать, солонаСлеза была!..

Запомнил Гриша песенкуИ голосом молитвеннымТихонько в семинарии,Где было темно, холодно,Угрюмо, строго, голодно,Певал — тужил о матушкеИ обо всей вахлачине,Кормилице своей.И скоро в сердце мальчикаС любовью к бедной материЛюбовь ко всей вахлачинеСлилась, — и лет пятнадцатиГригорий твердо знал уже,Что будет жить для счастияУбогого и темногоРодного уголка.

Довольно демон яростиЛетал с мечом карающимНад русскою землей.Довольно рабство тяжкоеОдни пути лукавыеОткрытыми, влекущимиДержало на Руси!Над Русью отживающейИная песня слышится:То ангел милосердия,Незримо пролетающийНад нею, души сильныеЗовет на честный путь.

Средь мира дольнегоДля сердца вольногоЕсть два пути.

Взвесь силу гордую,Взвесь волю твердую, —Каким идти?

Одна просторнаяДорога — торная,Страстей раба,

По ней громадная,К соблазну жаднаяИдет толпа.

О жизни искренней,О цели выспреннейТам мысль смешна.

Кипит там вечная,БесчеловечнаяВражда-война

За блага бренные.Там души пленныеПолны греха.

На вид блестящая,Там жизнь мертвящаяК добру глуха.

Другая — теснаяДорога, честная,По ней идут

Лишь души сильные,Любвеобильные,На бой, на труд.

За обойденного,За угнетенного —По их стопам

Иди к униженным,Иди к обиженным —Будь первый там!

И ангел милосердияНедаром песнь призывнуюПоет над русским юношей, —Немало Русь уж выслалаСынов своих, отмеченныхПечатью дара божьего,На честные пути,Немало их оплакала(Пока звездой падучеюПроносятся они!).Как ни темна вахлачина,Как ни забита барщинойИ рабством — и она,Благословясь, поставилаВ Григорье ДобросклоновеТакого посланца.Ему судьба готовилаПуть славный, имя громкоеНародного заступника,Чахотку и Сибирь.

Светило солнце ласково,Дышало утро раннееПрохладой, ароматамиКосимых всюду трав…

Григорий шел задумчивоСперва большой дорогою(Старинная: с высокимиКурчавыми березами,Прямая, как стрела).Ему то было весело,То грустно. ВозбужденнаяВахлацкою пирушкою,В нем сильно мысль работалаИ в песне излилась:

«В минуты унынья, о родина-мать!Я мыслью вперед улетаю.Еще суждено тебе много страдать,Но ты не погибнешь, я знаю.

Был гуще невежества мрак над тобой,Удушливей сон непробудный,Была ты глубоко несчастной страной,Подавленной, рабски бессудной.

Давно ли народ твой игрушкой служилПозорным страстям господина?Потомок татар, как коня, выводилНа рынок раба-славянина,

И русскую деву влекли на позор,Свирепствовал бич без боязни,И ужас народа при слове „набор“Подобен был ужасу казни?

Довольно! Окончен с прошедшим расчет,Окончен расчет с господином!Сбирается с силами русский народИ учится быть гражданином.

И ношу твою облегчила судьба,Сопутница дней славянина!Еще ты в семействе — раба,Но мать уже вольного сына!»

Сманила Гришу узкая,Извилистая тропочка,Через хлеба бегущая,В широкий луг подкошенныйСпустился он по ней.В лугу траву сушившиеКрестьянки Гришу встретилиЕго любимой песнею.Взгрустнулось крепко юношеПо матери-страдалице,А пуще злость брала.Он в лес ушел. Аукаясь,В лесу, как перепелочкиВо ржи, бродили малыеРебята (а постарше-тоВорочали сенцо).Он с ними кузов рыжиковНабрал. Уж жжется солнышко;Ушел к реке. Купается, —Три дня тому сгоревшегоОбугленного городаКартина перед ним:Ни дома уцелевшего,Одна тюрьма спасенная,Недавно побеленная,Как белая коровушкаНа выгоне, стоит.Начальство там попряталось,А жители под берегом,Как войско, стали лагерем,Всё спит еще, немногиеПроснулись: два подьячие,Придерживая полочкиХалатов, пробираютсяМежду шкафами, стульями,Узлами, экипажамиК палатке-кабаку.Туда ж портняга скорченныйАршин, утюг и ножницыНесет — как лист дрожит.Восстав со сна с молитвою,Причесывает головуИ держит на отлет,Как девка, косу длиннуюВысокий и осанистыйПротоерей Стефан.По сонной Волге медленноПлоты с дровами тянутся,Стоят под правым берегомТри барки нагруженные:Вчера бурлаки с песнямиСюда их привели.А вот и он — измученныйБурлак! походкой праздничнойИдет, рубаха чистая,В кармане медь звенит.Григорий шел, поглядывалНа бурлака довольного,И с губ слова срывалисяТо шепотом, то громкие.Григорий думал вслух:

Плечами, грудью и спинойТянул он барку бичевой,Полдневный зной его палил,И пот с него ручьями лил.И падал он, и вновь вставал,Хрипя, «Дубинушку» стонал;До места барку дотянулИ богатырским сном уснул,И, в бане смыв поутру пот,Беспечно пристанью идет.Зашиты в пояс три рубля.Остатком — медью — шевеля,Подумал миг, зашел в кабакИ молча кинул на верстакТрудом добытые грошиИ, выпив, крякнул от души,Перекрестил на церковь грудь;Пора и в путь! пора и в путь!Он бодро шел, жевал калач,В подарок нес жене кумач,Сестре платок, а для детейВ сусальном золоте коней.Он шел домой — неблизкий путь,Дай бог дойти и отдохнуть!

С бурлака мысли ГришиныКо всей Руси загадочной,К народу перешли.И долго Гриша берегомБродил, волнуясь, думая,Покуда песней новоюНе утолил натруженной,Горящей головы.

Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и могучая,Ты и бессильная,Матушка Русь!

В рабстве спасенноеСердце свободное —Золото, золотоСердце народное!

Сила народная,Сила могучая —Совесть спокойная,Правда живучая!

Сила с неправдоюНе уживается,Жертва неправдоюНе вызывается, —

Русь не шелохнется,Русь — как убитая!А загорелась в нейИскра сокрытая, —

Встали — небужены,Вышли — непрошены,Жита по зернышкуГоры наношены!

Рать подымается —Неисчислимая!Сила в ней скажетсяНесокрушимая!

Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и забитая,Ты и всесильная,Матушка Русь!

«Удалось мне песенка! — молвил Гриша, прыгая. —Горячо сказалася правда в ней великая!Завтра же спою ее вахлачкам — не всё же имПесни петь унылые… Помогай, о боже, им!Как с игры да с беганья щеки разгораются,Так с хорошей песенки духом поднимаютсяБедные, забитые…» Прочитав торжественноБрату песню новую (брат сказал: «Божественно!»),Гриша спать попробовал. Спалося, не спалося,Краше прежней песенка в полусне слагалася;Быть бы нашим странникам под родною крышею,Если б знать могли они, что творилось с Гришею.Слышал он в груди своей силы необъятные,Услаждали слух его звуки благодатные,Звуки лучезарные гимна благородного —Пел он воплощение счастия народного!..

1876–1877