На закате - Хван Согён

оттуда задолго до реконструкции, поэтому мне даже в голову не приходило поинтересоваться, что там происходит. Если бы Чха Суна не вышла со мной на связь, и я сейчас не вспоминал бы родные места. Вот главная улица, ведущая к такому привычному рынку, знакомые здания и вывески. Вот Мёсун и Суна играют в камешки, усевшись напротив ларька. А здесь я играю в петушиные бои с Чемёном и Чегыном. Нет, я не узнавал детей на фотографиях, но ведь они жили и росли в то же время, в том же месте, что и мы; мечтали так же, как и мы.

У меня были и другие воспоминания — не о семьях, что жили здесь. Я помнил процесс, который отбрасывал в сторону, сметал с пути, уничтожал память о людях. Я хорошо знал всю пищевую цепочку, которая начиналась с ассоциаций консалтинговых компаний, вела дальше в строительные компании и фирмы, оказывающие услуги по сносу, потом к подрядчикам, в местные администрации и так до самых верхов в правительстве. Мы с Пёнгу узнавали обо всем во время бесконечных совещаний, застолий и партий в гольф; из чеков на дорогие подарки и купоны, из подробных отчетов о потраченных наличных. Я несколько раз помогал Пёнгу замять разные некрасивые истории, которые угрожали его переизбранию в парламент. Да нет, мы, конечно, нуждались друг в друге оба. Теперь же Пёнгу — Горелый батат — лежал как растение, покидая этот мир, окруженный отжившими воспоминаниями, в том самом Ёнсане, из которого в свое время уехал. А я до сих пор не думал ни о чем другом, кроме того, насколько удачно в свое время сбежал от никчемной неказистой жизни бедного района на горном склоне. Как и все свидетели той эпохи, которые не сошли с дистанции в гонке за лучшую жизнь.

Я открыл вкладку с электронной почтой. Снова перечитал последние строчки письма Суны: «Но в чем-то мы ошиблись. Почему наши дети так поступают?»

Нажав на кнопку «ответить», я начал писать ответ:

— Спасибо, что не забыли старого друга. Наверное, уже поздно предлагать, но, если Вы не против, я хотел бы с Вами встретиться. Когда и где Вам удобно. Буду ждать Вашего ответа.

10

Я ставлю чайник и достаю свой завтрак: рисовый треугольник, завернутый в водоросли, — один их тех, что захватила сегодня в магазине. Другие два съем потом, когда посплю. Включаю ноутбук, вижу выстроенные в ряд папки на главном экране. Файл со скачанными фильмами, с разговорным английским, файл с моими наработками для сценария, файл с фотографиями и другие. Чаще всего в последнее время я открываю два из них: «Лисий хвост» и «Черная футболка». Как обычно, в первую очередь подключаюсь к Интернету и скольжу взглядом по заголовкам статей. Мое внимание привлекает одна, в которой говорится об аресте директора «Тэдон констракшн», господина Лима, по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. Пробегаю глазами статью и проверяю почту. Там письмо, от подруги, следующее — от завтруппой, он предлагает поставить вместе еще один спектакль, и еще одно: от господина Пак Мину. Увидев, что он предлагает встретиться, я понимаю, что игру пора заканчивать.

Некоторое время после смерти Мину я каждые выходные проводила в Пучхоне с его матерью. Кажется, мы стали опорой друг для друга. Чем дальше, тем больше меня будоражил его уход. Меня мучила совесть, как будто я, моя холодность толкнули его на самоубийство. Но живые должны жить. Мы с Чха Суной вместе ели, пили и даже смеялись. Она была клевая, как сказали бы мои ровесники. Она годилась мне в матери, но мы стали близки, как подруги. Мне было легко с ней — то ли невинной, как героиня романа, то ли бесхитростной, как ребенок.

Наступила весна, расцвели цветы — как-то вечером мы пили с ней пиво, и она вдруг рассказала о том, как ее изнасиловали, когда она была подростком. Она хорошо помнила все обстоятельства того времени. Я заметила, что у нее есть тетрадь с какими-то записями. Она попросила меня научить ее пользоваться компьютером и стала переносить свои записи в ноутбук, оставленный сыном. Окончив школу для девочек, она устроилась работать в бухгалтерию и училась печатать на машинке. Этот навык, к ее радости, пригодился ей и теперь. Я как-то спросила ее, что она пишет. Она ответила:

— Да вот, записываю разное. Давно хотела. Пишу и вижу, что прожила хорошую жизнь, успокаивает.

Я сразу поняла, что она имеет в виду. Если в трудное время вести дневник или писать кому-то письма, то потом, даже если совсем плохо, внутри будет уверенность, что выкарабкаешься. Встретившись со мной однажды, она взволнованно сказала, что один человек, которого она хорошо знает с самого детства, читает лекцию в мэрии. Она рассказала мне о своей жизни в районе на склоне горы и обо всем, что было связано с тем местом. Едва дослушав ее до конца, я нетерпеливо спросила:

— Так вы назвали сына Мину в честь того человека? Не он ли отец?..

Она улыбнулась:

— Тебе бы сценарии для мыльных опер писать.

— Я пойду на лекцию с вами. Тот человек — еще неизвестно, обрадуется ли он.

Она замотала головой:

— Ой, да я так растолстела. Он разочаруется, увидев меня, — она со вздохом оглядела себя. — Он уже давно уехал и теперь стал совсем сеульцем.

Я пошла на лекцию, ничего ей не сказав. Дождавшись окончания, передала ему записку с именем и номером телефона мамы Мину. Когда я сказала об этом ей, она впервые строго отчитала меня:

— Как тебе только такая ерунда в голову приходит?

Я решила отвлечь ее, пока она совсем не разозлилась, и предложила поспорить, позвонит он или нет.

— Да что ты удумала? Даже если он позвонит, я скажу, что номером ошибся.

— Все равно, если он позвонит, вы мне должны пятьдесят тысяч вон.

— Никаких пятидесяти тысяч!

— Серьезно? Если позвонит, дадите мне сто? Правда?

Я уже начала забывать о том случае, как вдруг она позвонила мне поздно вечером. У нее заплетался язык. Он позвонил, она не подошла, он прислал ей сообщение. Чха Суна не была алкоголичкой, но, с тех пор как осталась одна, похоже, стала частенько прикладываться к рюмке. Я сказала ей, что у нее давление, да и нехорошо это, пить в одиночку, на что она слабым голосом возразила, что алкоголь помогает убить время. День ли, ночь ли — благодаря выпивке пролетают быстро. Я снова начала ее увещевать, но она задумчиво проговорила:

— Какое