Физика любви - Юля Артеева

это специально?

Вместо ответа Глеб нетерпеливо обнимает меня, проводит большим пальцем по моей щеке.

– Просто хотел побыть с тобой наедине, разве это плохо?

Я качаю головой.

Мы целуемся на заднем сиденье, пожар в груди разгорается со страшной силой, посылая отблески куда-то вниз, но, когда я чувствую руку Глеба, ползущую под подол и так короткого платья, я прихожу в себя.

Кладу руки ему на грудь и, отталкиваясь, отъезжаю к противоположной двери.

– Извини, – говорит Глеб хрипло, глядя на меня мутным взглядом.

Я прикладываю руку к губам. Затем сглатываю, прикрываю глаза и медленно говорю:

– У нас будет еще достаточно времени. Мне не хочется, – и я киваю подбородком на водителя.

– Я понимаю. Извини, – он раскрывает руки, – иди сюда. Просто послушаем музыку.

Нерешительно двигаюсь в его объятия.

– Не бойся меня, – шепчет Глеб, и только от этого мое беспомощное сердце бьется в грудной клетке как сумасшедшее.

Я аккуратно пристраиваюсь у него под рукой, укладывая голову на его широкую грудь.

Глеб достает наушники и отдает мне один, второй оставляя себе.

Хитро косится на меня сверху вниз и включает песню.

Иди домой, ведь ты пьяна

Твоя любовь – моя вина

Тебя штормит, я по волнам

Иди домой, ведь ты пьяна[2]

Я улыбаюсь и хватаю его за нос.

– Ауч.

– Подкол засчитан, Янковский.

Я счастливо вздыхаю, глядя как мелькают фонари за окном. Глеб кладет подбородок мне на макушку, и я думаю – вот бы так просидеть всю жизнь.

Когда мы приезжаем к моему дому, Янковский просит водителя подождать, а сам выходит за мной.

Удивленно смотрю, как он направляется к подъезду.

– Что ты делаешь?

– Я обещал проводить тебя до квартиры. Какой код?

– Уж поднимусь-то я сама, – говорю упрямо, уперев правую руку в бок.

Но Глеб всматривается в кнопки, нахмурив брови, а потом зажимает комбинацию из трех самых продавленных, и замок приветливо пищит. И ты, Брут.

– Не бойся, Яна, я же не маньяк, – и вдруг понижает голос, когда я прохожу мимо него, добавляя, – хотя в этом нельзя быть уверенным.

Я едва слышно пищу и бегу в подъезд, но мой маньяк, конечно, идет за мной, громко топая.

– Яна-а-а! Я тебя поймаю! – низким голосом говорит он, а я действительно начинаю волноваться и бегу вверх по лестнице.

Как в детстве, когда ты понимаешь, что это всего лишь игра в догонялки, но сердце все равно выпрыгивает из груди.

Между четвертым и пятым этажом он меня настигает. Хватает за талию и прижимает к животу. Я смеюсь и отбиваюсь, но совсем скоро его тепло парализует каждую мою клетку.

Глеб разворачивает меня к себе лицом и мягко касается моих губ:

– Я тебя поймал.

– Глеб.

– Обожаю, когда ты произносишь мое имя.

– Какой же ты дурак.

Он прислоняется своим лбом к моему:

– Я боюсь, что ты сбежишь и исчезнешь.

– Но я же здесь. Я с тобой.

Я поднимаю руку и глажу его по щеке:

– Я могу задать дурацкий вопрос?

Он немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Конечно.

– Что все это значит? То есть, что теперь между нами?

Я замираю в ожидании ответа, потому что задать этот вопрос вслух было просто физически сложно, но тетя Катя была права, многое можно решить просто словами. А услышать их мне сейчас крайне важно.

– Это значит, что если Першин, или какой-нибудь Андрей, или любой другой долбонавт хотя бы посмотрит в твою сторону, я им головы откручу, потому что ты только моя.

– Ну ты и собственник.

– Я влюбленный собственник, Яна.

И в этот момент мое сердце разлетается на клочки, чтобы собраться воедино заново и забиться так, как никогда прежде.

Глеб награждает меня коротким цепким взглядом в глаза, будто хочет найти там что-то определенное, но потом легко подталкивает в спину.

– Пойдем, вручу тебя отцу.

Дома я переодеваюсь в пижаму, записываю Оливке сбивчивое счастливое аудиосообщение, и беру в руки карандаш, чего не делала уже очень давно. Он буквально горит в пальцах, когда я делаю быстрый набросок, почти не думая о том, что именно рисую. Когда я смотрю на результат, то удивляюсь. Честно говоря, я думала, это будет Глеб. Но это я. Новая я.

Засыпаю, прижав к себе скетчбук. Мне снятся голубые глаза, цвета моря, цвета неба, цвета моего сумасшествия.

Глава 28

ГЛЕБ

Я уже весь извелся, пытаясь не смотреть на дверь женской раздевалки. Обычно Яна всегда приходит заранее, но сегодня, как назло, все уже в зале, а ее нет.

По воскресеньям в школе занятий нет, но у нас скоро финал, так что договориться с Карасем и охранником труда не составило.

Я снова отвлекаюсь, глядя на женскую раздевалку, и получаю мячом по затылку.

– Да придет она! – не выдерживает Ян.

– Заткнись.

Я подаю ему мяч обратно. Сильнее, чем следовало бы. Он отскакивает и качает головой:

– Ненормальный.

Затылком чувствую, когда Яна появляется в зале, потому что по спине ползут мурашки. Резко поворачиваюсь и вижу – вот она, стоит в дверях. Короткие шортики, свободная майка, наколенники, волосы в высоком хвосте. Личико сосредоточенное, она смотрит на меня выжидающе. Не знаю, чего именно она от меня ждет, но я быстрым шагом приближаюсь к ней, горячими ладонями обхватываю ее выше талии и притягиваю к себе. Ну наконец-то. Я наклоняюсь и нетерпеливо целую ее мягкие губы.

– Глеб, – выдыхает она.

– Ты долго.

Всматриваюсь в ее зеленые глаза, такого спокойного оттенка, как будто море катало бутылочное донышко в себе долгие годы, а потом вынесло на берег, греться на солнце. Не замечал, что у нее такие волшебные глаза.

И только тут я понимаю, что мячи больше не стучат. Оборачиваюсь. Все ребята смотрят на нас. Я хмурюсь.

Но тут Попов со всей своей простотой присвистывает и говорит:

– Так вы че, все-таки мутите?

А Манкова орет, раскинув руки в стороны:

– Ну наконец-то!

Пацаны смеются. Я улыбаюсь против воли и смотрю на Яну. Она сияет и прячет смущенную мордашку у меня на груди.

Кудинов и Кузнецов, обнявшись, исполняют какой-то ритуальный танец.

– Я думал, вы никогда не решитесь!

– Чуть не поседели, пока ждали!

Барышев подходит ко мне, хлопает по плечу и говорит:

– Глеб, ты такой идиот,