Жизнь по чужим правилам - Ольга Тиханова

– Хорошо. Передайте Мише, что он может вообще ничего не платить. Я сама заработаю.

– Ох, вот не надо! – она вздохнула тяжело и шумно, как вздыхают на поздних сроках, когда живот уже очень большой. – Миша – порядочный человек. Сколько положено по закону, столько заплатит. Конечно, ребенка он не бросит. Хотя имеет полное право! Он не виноват в том, что у дочки… отклонения.

– Да что вы?!

– Да! Я изучала вопрос, между прочим. В таких случаях, как у вас, всегда виновата женщина, ее состояние здоровья. И то, как он носила ребенка. А я знаю, как вы носили. Муж мне рассказывал. И не надо теперь перекладывать с больной головы на здоровую!

Вот теперь стало понятно, кто так хорошо просветил Михаила о причинах появления аутичных расстройств у детей. Снова страстно захотелось хорошенько стукнуть эту Лену чем-нибудь тяжелым!

– Насчет денег Михаил мог все передать моей маме. Не напрягать вас.

– Нет. Я считаю, что это должны услышать именно вы! Ведь вы эти деньги тянете! Мы с Мишей все посчитали, взвесили. Так что не удивляйтесь тому, что в следующем месяце сумма перевода будет меньше.

Хорошо, что она не уточнила, насколько меньше, и символичную сумму, на которую предполагалось содержать дочь месяц, она увидела, уже будучи сотрудницей новой школы, с окладом, позволяющим прокормить и себя, и ребенка.

А перед сном она придумала восемь вариантов фраз, которыми могла бы закончить разговор с Леной. Чтоб интеллигентно, но твердо поставить ее на место, на задев прыгающие гормоны. Увы, такие идеи, как правило, приходят с большим опозданием.

Зато почти сразу после разговора с бывше-нынешней женой Ира поняла, зачем сфотографировала то объявление на доске у школы. Глупо, конечно, было надеяться, что фото в телефоне подарит ей подходящую вакансию, и уж тем более работу, но… именно так и получилось.

Школе требовался администратор учебной части. Требовался «вчера». На собеседовании Ира почему-то стала рассказывать о том, как просто хочет работать, прямо-таки жаждет. О своем затянувшемся декрете, который давно пора прервать, что живет рядом, а значит, не будет опаздывать, а еще родители живут недалеко и всегда готовы помочь с ребенком, а значит, она не будет постоянно сидеть на больничных. Пожилая завуч, встретившая ее чуть ли не объятиями, на этом рассказе приуныла. В глазах все еще читалась жажда найти в соискателе что-то очень нужное школе, но уголки губ уже ползли вниз.

Ира, заметив это, снизила свой бодрый темп речи, и ее плечи поползи вслед за уголками губ завуча.

– Да, а вообще я закончила иняз, специализация – переводчик. Знаю два языка. Кроме английского еще итальянский. Переводила переговоры, кстати. И с компьютером знакома хорошо.

– О! – рот завуча сложился в кружочек. – Это очень хорошо! Наши учредители и спонсоры хотят, чтоб все сотрудники знали несколько языков. Школа же с языковым уклоном. Предполагается, что и на переменах мы разговариваем с учениками на английском. А программы компьютерные вы знаете?

– Да, я же сказала. Эксель, пауэрпойнт, фотошоп… Работала с ними.

– Ну да, ну да. Поняла вас, – завуч была слишком интеллигентной, чтоб признать «я слушала вполуха, а эти все названия мне вообще ни о чем не говорят». Отлично!

Так Ира получила работу.

Все-таки правильно она сделала, поступив в иняз.

В этот раз никаких иллюзий по поводу блестящей карьеры или новых горизонтов. Ее должность ничего этого не предполагала: следи за документами, расписанием, составляй отчеты, размещай новости на сайте. Ничего захватывающего. Рутина, временами очень скучная. Но были неоспоримые плюсы: рабочий день до пяти вечера, рядом с домом, отдельный кабинет, куда редко кто-то заглядывал, коллектив, в котором каждый погружен в свои проблемы и не интересуется чужими. Стабильность. И абсолютное принятие того, что у нее есть ребенок. Хотя Ира никогда этим не злоупотребляла, но все равно ценила, что никому в голову не приходило попросить ее задержаться, или выйти в выходной, или косо посмотреть, если надо отлучиться в течение дня, или лишний раз ответить на телефонный звонок. Плюсы перевешивали.

Сейчас ей нужны стабильная зарплата и совместимый с жизнью матери-одиночки график. Это ее данность и реальность по крайней мере до совершеннолетия дочери. Иллюзии закончились.

Внутри школа оказалась такой же приятной, как снаружи. Светлые, почти белые стены украшали забавные фотографии из школьной жизни. На каждом этаже вдоль стен стояли диваны ярких цветов либо кресла с журнальными столиками. Посередине – столы для тенниса, шахматы, стеллажи с настольными играми и головоломками, даже электронное фортепиано. Большие окна пропускали много света. Из буфета на первом этаже доносились головокружительные запахи.

Одним словом, место, где просто приятно находиться.

Почти каждому сотруднику администрации полагался свой отдельный кабинет. Но после Нового года. Когда закончится ремонт. Удивительно, но обещалось, что к январю он обязательно закончится. Поэтому пока несколько работников разместили в одном кабинете. Временно, конечно. И главной интригой на ближайшие полгода для них был вопрос – закончится ли ремонт вовремя и действительно ли они в этой «клетушке» временно?

В общем коллективе и в том, который был вынужденно заперт в одном кабинете, Иру приняли доброжелательно. Настолько, что неожиданно для себя она даже позволяла себе не только светские разговоры, а почти что настоящие откровения.

– Я когда-то хотела шить одежду. С детства с ума сходила по выкройкам и эскизам. И получалось, кстати, хорошо. До сих пор иногда шью. Но потом подумала, что дизайнер – странная какая-то профессия, и пошла в иняз, – рассказывала она коллеге Юле.

И кажется, впервые произнесла эти мысли вслух. Даже Вике никогда ничего такого не говорила.

– И очень правильно сделала. Дизайнеру пробиться почти нереально. Особенно женщине. Так бы и сидела сейчас где-то в цеху в лучшем случае фабрики, пуговицы к пиджакам пришивала с утра до вечера. Знаешь, сколько этих кутюрье каждый год выпускают? И где они все? Хоть одно имя назовешь?

– Ну, могу назвать, если подумать. Но да, они широкой публике не известны.

– Вот. Просто в нашей стране это еще пока не работает так, как в Европе, и не заработает, потому что другой менталитет. Да, есть пара человек, они на виду, и вся индустрия работает на них. Молодому дороги просто нет. Я работала как-то на Неделе моды. К нам часто приходили молодые и талантливые, приносили свои изделия, просились, чтоб их взяли. Но кому они нужны? Даже Неделе моды нужны бренды. А если ты не бренд – до свидания. А как он станет известным, если его не берут? Никак! Замкнутый