Меркьюри - Эми Джо Бернс

он направился в сторону автосалона, где минувшей весной «Джозеф и сыновья» перекрывали кровлю. Затем двинул к почте, затем к пиццерии, которая закрылась пару лет назад. И тут его пронзила внезапная мысль. Впервые в жизни Уэйлон оказался наедине с сыном.

Он ― отец.

Остановившись под раскидистым дубом, Уэйлон наклонился к коляске, вглядываясь в личико малыша. Тео поднял на него черные, как бусинки, глаза. Уэй не был уверен, что ребенок уже способен его нормально различать, но тем не менее почувствовал во взгляде сына острое разочарование.

– Я очень стараюсь, парень, ― сказал Уэйлон. ― Честное слово.

Затем Уэй продолжил прогулку, свернув налево мимо пресвитерианской церкви, которая отчаянно нуждалась в обновлении крыши, но приход никак не соглашался выделить на это деньги. Уэйлон увидел пастора Холлиса, который с тоскливым, отрешенным видом выглядывал из окна в алтарной части церкви. На солнце поблескивали крестики на его запонках. Священник вздрогнул от неожиданности, когда мимо прошел Уэйлон с младенцем в коляске.

Несколько мгновений пастор молча глядел на него, и Уэйлон постепенно осознал всю странность собственного появления: с коляской и в рабочей одежде ― причем явно без намека на работу, ― да еще и средь бела дня. И это при том, что меньше чем полгода назад любой знакомый горожанин, увидев Уэя в этот час на улице, позвонил бы его матери, чтобы донести, что тот прогуливает школу. Теперь у него была полнейшая свобода, без руля и без ветрил, и в то же время глубочайшая ответственность. И совершенно осязаемая неловкость при встрече с теми, с кем его пути пересекались в юности: они не могли понять, относиться ли к нему как к взрослому или как к подростку.

Кивнув пастору, Уэйлон двинулся дальше, мимо бакалейного магазина, где они чинили крышу три года назад, когда они с Бэйлором только начали помогать отцу во время летних каникул. Какую гордость он тогда испытывал, взявшись за отцовское ремесло! «Кровельное дело, ― сказал сыновьям Мик, когда те были еще мальчишками, ― это наше семейное». Отец Уэя рассматривал свой род занятий как солидное наследие детям. А мать видела в нем серьезную проблему, которую их отпрыскам предстояло разрешить. И пока что Уэй не понял, какую именно.

– Послушай, ― обратился Уэйлон к Тео, который засунул в рот левый кулачок. ― Ты можешь вообще ни дня не работать на крыше, если не захочешь. Договорились?

Тео, причмокнув, вытянул ручонку изо рта и широко улыбнулся папе. Неважно, что малец еще не умел по-настоящему улыбаться и что это скорее всего было сигналом об испачканном памперсе, ― но от этой улыбки сердце Уэйлона словно избавилось от скорлупы. Они с Марли сотворили нечто очень замечательное ― какими бы молодыми они ни были и как бы кувырком у них все ни завертелось. И доказательство этого находилось сейчас прямо перед ним.

То же самое они могли бы вместе сделать и в работе.

Тео тихонько сам с собой гулил в коляске, пока Уэйлон разнес визитки, что Марли положила ему в бумажник, ― и в кабинет мануального терапевта, и в скобяную лавку, ― после чего повернул обратно к дому. Прогулка с малышом явно пошла ему на пользу, избавив от мрачного расположения духа.

Уэйлон всегда гордился тем, что умеет без слов распознавать, что требуется людям. Как оказалось, у его жены это получалось еще лучше. Каким-то образом его Марли поняла, что необходимо именно ему.

К третьей неделе сентября на Меркьюри наконец хлынул дождь. Под самый конец летнего сезона от Янгстауна до южных окрестностей Питтсбурга разбушевался ураган, принеся в их городок сильные ветры и ливни. Мик, от души хлопнув себя по бедрам, выскочил на улицу и тут же промок насквозь. Даже угрюмый Бэйлор, который так и не поздравил Уэйлона и Марли с рождением ребенка, приплелся на террасу полюбоваться проливным дождем.

Марли глядела на них из окна своей квартиры, с мансарды, укачивая Тео: малыш с трудом засыпал днем. Марли только недавно перестала пачкать кровью белье, когда расхаживала с ребенком по квартире, силясь его убаюкать. Она поймала себя на том, что просыпается по ночам, ожидая, что Тео раскричится. Его плач мерещился ей даже тогда, когда кроха молчал. Что бы она там ни говорила Уэйлону, но она постоянно боялась, что Тео его разбудит. А вдруг, не выспавшись ночью, Уэй свалится где-нибудь с крыши? Ей жутко делалось от одной только мысли. Марли все убеждала себя, что с приходом зимы Уэйлон сможет отчасти принять ее заботы и у нее получится небольшой перерыв.

Пока же она постоянно поглядывала на телефон, как будто он мог вдруг отрастить крылья и улететь. «Звони же наконец, ― заклинала она про себя. ― Звони».

– Почему ты все время смотришь на телефон? ― спросил ее однажды Шэй, который любил растянуться у нее на диване с комиксами.

Элиза не одобряла одержимости Шэя марвеловской Росомахой, а потому Марли втихаря покупала ему очередной выпуск комиксов всякий раз, как видела их в продуктовом магазине. Шэй терпеть не мог школу и иногда ― без ведома Элизы, разумеется, ― прогуливал уроки, проводя время вместе с Марли. Он посвящал ее в мир комиксов, вместе они в час дня смотрели «Дни нашей жизни»[25] и ели спагетти прямо из кастрюли.

– Твоя мать рано или поздно узнает, что ты не ходишь на уроки, ― сказала она вместо ответа.

Шэй кинул комикс на кофейный столик.

– Я готов рисковать.

Марли рассмеялась, оторвав взгляд от телефонного аппарата.

– Почему ж ты так не любишь школу?

Шэй опустил голову к подлокотнику дивана, и на лоб ему свесился белокурый завиток.

– Из-за моих братьев каждый учитель заранее считает меня источником проблем. Они смотрят на меня так, словно уже знают насквозь. Мне говорят, чтоб я не дрался, когда я еще и сделать-то ничего плохого не успел. Если мне не хотят давать справедливого шанса, то почему я должен давать его им?

С этим Марли не могла поспорить. Будучи дочерью матери-одиночки, она на своей шкуре знала, каково это ― стать жертвой чьего-то досужего мнения.

И тут наконец зазвонил телефон. Передав ребенка Шэю, Марли попросила его пойти в спальню и закрыть за собой дверь. Затем села с торца кухонного стола с блокнотом, взяла ручку и наконец сняла трубку:

– Кровельная компания «Джозеф и сыновья», у аппарата Марли. Чем могу быть вам полезна?

Первый звонок был из кабинета мануального терапевта, который попросил, чтобы Уэйлон пришел и рассчитал смету. Вскоре телефон зазвонил снова.