Юркие люди - Анна Андреевна Лужбина

небо, вдалеке синие горы, по бокам лес торчком. Беременная соседка развешивала во дворе белые простыни, вокруг нее бегал черный плешивый пес. Крохотная мать Марии сидела на лавочке, глядя на вспоротый травою асфальт.

Мария зашла в подъезд: внутри пахло то ли рыбой, то ли луком, в подбитое камнем окно сквозило со слабым свистом. Камень лежал рядом. Туфли Марии царапали ступеньки, потому что набойки сточились до гвоздиков.

Мария скрипнула дверью квартиры, сняла туфли и дальше пошла босиком. Дома на столе маленький ноутбук: крылатые сердца летали по экрану, лопались пузырями. Мария села на табуретку, убрала очки и накрасила губы.

– Расскажите о себе, – на экране появилась женщина в городском бежевом костюме. В окошке справа расплывчатая Мария: бледное лицо, узкие плечи, на заднем плане бесцветные обои.

– Меня зовут Мария.

На улице зашумел дождь. Женщина молча смотрела на Марию, а Мария ждала нового вопроса, потому что ей нечего было рассказать. От отсутствия вопроса она стала искать в голове собственные слова, но там сидели только неподходящие истории. О змее-медянке, они с дедом видели такую в начале недели. О том, как они пытались починить туфли Марии и сделали набойки из старой шины. Набойки продержались день и совсем не цокали, уж лучше голые гвозди.

– Еще что-то? – женщина посмотрела в сторону.

Мария улыбнулась наверху, а внизу вжала ногти в коленки. Если бы это был не видеозвонок, то всю одежду можно было бы снять и вывернуть наизнанку и, вывернутой, надеть снова. Так приходят новые решения.

– Я окончила школу. Может быть, хочу уехать в большой город и дальше учиться, если бы появились деньги.

– Вы ждете этого от спонсора?

– Чего?

– Образования.

– Может быть, я не знаю.

– Почему вы хотите работать у нас?

– Мне кажется, что у меня получится. Из нашего города многие работают так.

– Как?

– В эскорте.

– А что за город?

Женщина заглянула в какие-то бумаги.

– Грибница, – сказала Мария.

– Извините?

– Такое название, это… ну…

Мария не понимала, как объяснить то место, в котором она живет, потому что название ближайшей железнодорожной станции чаще всего тоже не знали.

– Ладно. Главное, чтобы наш округ, мы с другими округами не работаем. Есть ли у вас качества лидера?

– Есть.

– Умеете ли вы работать в режиме многозадачности?

Мария не понимала, что такое многозадачность, но в объявлении о наборе девушек было написано о высоком интеллекте и обширных знаниях.

– Умею.

– Языки?

– Есть.

– Какие?

– Русский.

– Кем вы видите себя через пять – десять лет?

Мария закрыла глаза и увидела, но не себя, а мужчину из недавнего сна. Лицо его было неясно, будто рисунок недосушили и размазали пальцем. И голос, который звал: Машуля, Машенька, а потом почему-то Машрутизатор, Машрукция…

– Мария?

– Может, спонсор нашел бы для меня какое– нибудь дело, но мне сейчас сложно сказать. Салон красоты, например, или картинная галерея.

Женщина кивнула с маленьким скользким смешком, который мог показаться икотой.

– А что лучше: салон или картинная галерея? – спросила она.

Мария занервничала еще больше, потому что всегда нервничала, когда нужно было выбирать.

– Я бы взяла и то и другое.

Молчание.

– Мне бы хотелось работать ночью, потому что ночью я себе больше нравлюсь, – добавила Мария зачем-то.

– А что меняется ночью?

– То, что днем кажется ерундой, ночью кажется важным.

Женщина посмотрела на Марию с жалостью.

– Ладно, по делу. У нас в Барыше…

– Где? Извините.

– На станции Барыш есть клубничное поле, в нем мы проводим встречи.

– В грядках?

– Ну, для многих это экзотика, а знакомым можно сказать, что едешь собирать ягоды. – Женщина снова икнула. – На станции тебя встретят с табличкой «Клубника». Скинь мне место и паспорт свой, чтобы секретарь оформил документ. У тебя ведь есть паспорт?

Мария родилась два раза. Первый раз – ночью, но ее настоящая мать умерла родами. Повитуха сказала, что пути разминулись: одна женщина пришла, другая ушла.

Второй раз – на следующий день, когда дату рождения Марии записали в бумаги и ее взяла к себе новая мать, согласившаяся воспитывать Марию как свою настоящую дочь Аришку.

– Так девочка будет счастливее, – решили на семейном совете, состоящем из деда, новой матери и ближайшего соседа. – Выберет потом сама, какой день рождения праздновать.

В Грибнице, если идти вверх, – будут горы, если вниз – болота. Самая крупная гора была похожа на спящего медведя, и местные говорили так: за ногами медведя, за животом, за ушами, – чтобы как– то ориентироваться на своей земле. Грибов здесь и правда было много, особенно лезли грузди и паутинники. Позже ходили с козами и собаками, выкапывая из-под древесных корней камень-гриб. Томили с картошкой в горшочках и ели даже на завтрак.

Соседи Марии собирали грибы и продавали их на дорогах, рыбачили и продавали рыбу на дорогах, собирали ягоды и тоже продавали на дорогах, разносили почту друг друга, чинили обувь друг друга, мыли полы в местной школе и администрации, но чаще всего слонялись без дела.

Девять одноклассников Марии разъехались так быстро, что она даже не успела расспросить, чем те планируют заниматься. Только сводная сестра Аришка осталась, потому что умела копить деньги, а тратить почти не умела. В итоге накопила на какой-то педагогический техникум и должна была уехать к осени.

Днем люди ходили туда-сюда и медленно менялись местами. Вот вторая мама вытряхнула мусор из карманов. Вот синий человек, который дорого занимается обувью и к которому никто не идет, а ему и не надо. Вот кошка, которая съела своего красивого котенка. Вот спрятанные в земле монеты на счастье, вот любимое платье, из которого Мария выросла, вот загадочный учебник Аришки. Вот выползина, шкурка от змеи-медянки, свернулась на земле ненужная.

Грибница пахла влажным белым облаком, непросушенным бельем, невидимой плесенью, а еще старостью и лежалой постелью. Все дома, люди, собаки и цветы здесь пахли так, как пахнет земля, и этот запах усиливался ночью.

Ночью все открывали окна. Ночью выходили на улицы и разговаривали друг с другом. Ночью рассматривали небо. Ночью незаметно плакали, занимались любовью или подсматривали в чье-то окно. Ночью тайком ходили в горы и задавали грибнице вопросы. Мария тоже ходила, и маленькая, и большая, ложилась на землю, прикладывая ухо к земле. Спрашивала о чем-то своем, но никогда не получала ответ. Кто-то ей потом шепнул, что, значит, вопрос был неважным. А еще – что ответ может присниться, но сон очень легко потерять.

Вот два ведра: в одном грибы съедобные, на продажу, во втором – почти съедобные, которые никто на дорогах не покупает, а