Причуды старика - Флойд Делл

— Я жду встречи с ней, — продолжал он. — И, мне кажется, вы правы: она не похожа на других.

Он затянулся сигарой, помолчал и добавил:

— Я — старик, мисс Бивер. И мне приятно… приятно видеть этот новый молодой мир… где все возможно… где дни не тянутся один за другим…

Так вот почему он попал в круг радикалов! Для него это был молодой мир, открывающий новую жизнь.

— Я думала о вас, м-р Уиндл, — задумчиво проговорила она.

Заметив, что он встревожен и в то же время польщен, она продолжала:

— Должно быть, я унаследовала от матери страсть к психологическим загадкам. Но живых людей я предпочитаю книгам. Наш мирок увлекает меня не меньше, чем полное собрание сочинений Генри Джемса увлекает мою мать. Для меня захватывающий интерес представляет сложная натура человека. Пожалуй, следовало бы мне жить личной жизнью и меньше внимания уделять жизни других людей. Но моя жизнь была слишком неинтересна, чтобы я могла ею удовлетвориться. Дело в том, что в личной жизни я всегда была трусихой.

М-р Уиндл, успокоенный этим откровенным признанием, стал доверчивее.

— Я тоже всегда был трусом, — сказал он.

— Вот как! — засмеялась она. — Много хороших людей не отличались храбростью.

— Коммерческие дела и операции меня пугали, — продолжал м-р Уиндл, радуясь возможности поговорить и замечая, что говорить ему нетрудно. — В то время мужчина не был мужчиной, если он не хотел заниматься коммерцией и зарабатывать деньги. А в чем проявилась ваша трусость?

— В моем отношении к любви, — сказала она. — В те годы женщину не считали женщиной, если она не хотела выйти замуж и иметь детей.

Она почувствовала, что м-р Уиндл впервые обратил на нее внимание, как на женщину. Должно быть, он подумал, что когда-то она была очень красива. Сюзэн не обиделась: к этому она привыкла.

— Я избежала участи нормальной женщины и не жалею об этом. Знаю, что эта роль мне бы не удалась.

— А мне не удалась роль дельца, — отозвался мистер Уиндл. — И мужем я был плохим. По правде сказать, я втечение сорока лет старался поменьше сидеть дома.

— Значит, вы можете понять, почему я не хотела быть женой и матерью. В конце концов жизнь не только в этом.

— Да, — сказал м-р Уиндл и вздохнул. — Но из меня бы ничего не вышло, даже если бы я занялся чем-нибудь другим. Вот почему меня интересует эта молодежь; я вижу, что они могут сделать.

— Что же, по вашему мнению, могут они сделать? — с любопытством спросила Сюзэн.

— Не знаю, — уклонился он от ответа. — Что-то совсем иное.

— Конечно, они не будут походить на одинокие обломки, вроде нас с вами. Не уклоняясь от ответственности, они сумеют что-то создать. Быть может, даже иные формы брака, новую прекрасную семью.

— Да, это я и хотел сказать, — подтвердил м-р Уиндл.

Она засмеялась.

— Знаете, м-р Уиндл, как назвали бы нас современные психологи?… Старыми неврастениками!

— Как? — заинтересовался он.

— Неврастениками. Это — научный термин. Так бранят людей, которые недовольны жизнью и не принимают ее такой, какая она есть.

— Неврастеники! — М-р Уиндл с удовольствием смаковал это слово. — Мне кажется, здесь, в этой среде, много неврастеников, — высказал он предположение.

— Среди радикалов? О, да! Вот почему так интересно жить с ними…

М-р Уиндл задумчиво уставился в одну точку, а затем спросил:

— А мисс Лэндор вы тоже назвали бы неврастеником?

Сюзэн улыбнулась.

— Я бы ей не давала никаких кличек. Мне кажется, она безупречна. Но, по мнению современных психологов, нормальная молодая женщина должна искать себе мужа, а не заниматься антимилитаристической пропагандой. Боюсь, что и у нее они нашли бы неврастению.

— А у Джо Форда? — спросил он.

— Вряд ли… Быть может, вы открыли уязвимое его местечко, но на меня он производит впечатление нормального, преуспевающего молодого самца! — Она засмеялась. — Видимо, вы ничего не имеете против того, чтобы быть неврастеником?

— Я всегда это подозревал… только слова подходящего не мог найти, — ответил он. — Я прилагал все силы, чтобы быть — или, по крайней мере, казаться — кем-то другим. Но теперь я отказался от борьбы. Мне нравятся люди, с которыми я последнее время встречаюсь. С ними у меня есть что-то общее. Мне нравятся их идеи. Конечно, я слишком стар и могу быть только зрителем, но… здесь я чувствую себя счастливым. И… как бы это сказать?.. у меня такое чувство, словно моя жизнь еще не кончена. Словно впереди я найду что-то чудесное и волнующее. Конечно, этого быть не может. Человеку моих лет смешно предаваться мечтам…

— Я вас понимаю, — сказала она.

— Что-то прекрасное и безумное…

Он замолчал и смутился. Сказал он больше, чем хотел сказать. Должно быть, он удивлялся тому, что эта женщина заставила его разговориться. Конечно, он не намерен был высказывать эти мысли. По его мнению, он выдал себя с головой, хотя и сам, видимо, не знал, что должен он скрывать.

Сконфуженный, он расстался с ней, обещав на-днях зайти, но Сюзэн подозревала, что он твердо решил в следующий раз о себе не говорить! А, быть может, он и не придет!

Но он пришел на следующий же день. Сюзэн знала, что иногда человеку мучительно хочется говорить о самом себе, воскрешать прошлое. Много говорил он о Кристофере, рассказал кое-что об Аде, поведал о своей женитьбе… Но она догадывалась, что он что-то скрывает.

(Так оно и было. Он не рассказал — не мог ей рассказать — о своих галлюцинациях. Это была слишком тягостная тайна, и о ней он хотел забыть. И в сущности эти галлюцинации никакого значения не имели!).

2

М-р Уиндл встретил Энн Элизабет у м-с Пэдж, а Сюзэн Бивер с любопытством за ними наблюдала. Приветствовали они друг друга, как старые друзья. Сюзэн Бивер живо вспомнила ту сцену, которую с мальчишеским энтузиазмом описывала ей Энн Элизабет. Теперь, когда Сюзэн знала жизнь м-ра Уиндла, сцена эта приобрела характер патетический: старик и молодая девушка обмениваются взглядом, обоих волнует одно и то же чувство: оба возмущены и негодуют, а в поруганном сквере непристойно веселый полисмен оскорбляет попранную свободу.

Да, неудивительно, что эти двое чувствуют себя так, словно давно друг друга знают. Они задают вопросы, говорят о том, что осталось недоговоренным.

— Как вы себя чувствовали, когда очутились на этом ящике? — спросила Энн Элизабет.

А м-р Уиндл