Русский клуб - Владимир Дэс

Поставлялось это варенье в Петербург, к царскому двору, поэтому оно и называлось «царским». Туда же на Рождество везли миловскую вишню, сушенную по особому рецепту таким образом, что мякоть под кожицей внутри ягоды оставалась мясистой, сочной и сладкой, как у только что сорванной с дерева. Поэтому такая вишня пользовалась большим спросом в столице Российской империи.

В водоёмах вокруг Миловки, как и в самой реке Пьяне, водилось очень много рыбы. Её добывали и готовили в разных видах. На ольховых веточках коптили сомов, стерлядь, осетров и судаков. Щук, ершей и окуней сушили. Лещей и голавлей солили тоже своим особенным способом: тушки величиной с «локоть» разрезали пополам, вычищали, просаливали и укладывали в бочки под сильнейшим гнётом и так держали до первых морозов, потом гнёт снимали, рыбу вынимали и успешно ей торговали.

Луговины в Миловке и вокруг неё были богаты трава – ми, поэтому все дворы, включая княжеский, держали прожорливых гусей. Их было такое количество, что летом эти стаи напоминали бело-серые облака среди зелёного разнотравья. Все перины у господ в губернии были из миловского гусиного пера. А в Рождество откормленным гусем, нафаршированным антоновкой или гречневой кашей, томлённым полдня в русской печи, угощались в каждой миловской избе.

Скотины был у всех полный двор. Один из потомков княжеского рода привёз из военных походов новшество: топить печи навозом. Его утрамбовывали в специальных деревянных формах в виде прямоугольников и сушили. Назвали такой кирпич кизяком и использовали в печках-голландках для дополнительного обогрева домов в особо морозные дни. Кизяк горел быстро и жарко.

По осени охотники на овсах добывали медведя.

Из медвежьих шкур шили для дворян богатые воротники и шапки. А из мяса делали знаменитую мидовскую буженину, закоптить которую правильно было полдела – её ещё надо было сохранить до следующей осени. А хранили её в капустном рассоле вместе с мочёными яблоками. И только тогда таяла она во рту под рябиновую наливочку, как медовый пряник.

Медведей в округе водилось немало. Их даже ловили и дрессировали, а затем водили по российским ярмаркам, где эти лесные звери под липовую дудочку плясали на потеху публике.

Раз в несколько лет происходило нашествие лис. И тогда у господ и зажиточных крестьян появлялись роскошные лисьи воротники. А когда пропадали лисы, в большом количестве появлялись зайцы, и в ход шёл заячий мех.

Помимо двух-трёх коров, при каждом дворе было с десяток овец и пяток коз. Шерсти заготавливали вдоволь. Зимними вечерами в каждом доме пряли тонкую овечью и козью пряжу.

Из пряжи вязали платки, кофты, безрукавки, носки, варежки – и для себя, и на продажу.

Ткали много шерстяного сукна.

Из овечьих шкур шили тёплые тулупы.

Для тех, кто породовитей и побогаче, шкуры выбеливали, добавляли благородные меха на воротники и отвороты. Для женщин обшивали рукава и подолы узорами из красной тесьмы.

Среди кучеров спросом пользовались синие долгополые армяки из миловского сукна с красными кушаками.

Почти в каждой избе валяли валенки.

Мужские – поплотнее и с двойной подошвой, детям и женщинам – помягче, а для выхода на праздники – из белой шерсти, с рисунками в виде сердечек или зверюшек.

Не меньше ценились и миловские мастера, которые плели водостойкие лапти из липового лыка. Это была очень удобная, лёгкая обувь. В ней ноги всегда были сухими, не уставали и при долгой ходьбе чувствовали себя как у Христа за пазухой.

Из бычьей сыромятной кожи умельцы изготавливали пастушьи, везде узнаваемые, миловские кнуты.

В конец хлыста вплетали конский волос, обязательно выстриженный из хвоста, а не из гривы. От этого миловские кнуты издавали особенный, резкий хлопок при ударе. От других они ещё отличались дубовыми резными кнутовищами, которые вымачивали в постном масле. После обжига кнутовище становилось тёмно-жёлтого, медового цвета и очень уютно лежало в ладони.

Из конопляной пакли вили верёвки.

Из лыкового мочала плели чудо-короба, дивные ягодные туески.

На ткацких станках, сделанных соседями, слободскими немцами, ткали половики и покрывала.

В многочисленных оврагах вокруг села нашли нужную глину.

На гончарных кругах начали делать великолепную посуду: чашки, кружки, тарелки. Расписывали их так, что слава о миловской посуде загремела по всей России.

Несмотря на разнообразие промыслов и большие хозяйства, кругом были чистота и порядок. Люди болели редко и почти не калечились. Если кто и болел, то завсегда в Миловке были свои знахари. Они лечили от всех хворей травами, настоями, заговорами и примочками. Сращивали кости и вправляли суставы, избавляли от лишаёв, сводили бородавки, выводили камни из живота, а простуду или немощь изгоняли с помощью бани, берёзового веника и обильного чаепития из собственного самовара. Они и роды принимали, и от смерти спасали.

Молодёжь умела не только хорошо работать, но и весело отдыхать.

На престольные праздники миловские девицы приходили в необычайно красивых нарядах. Шили они всё сами и украшали, используя местный лебяжий пух, самодельные тонкие ажурные кружева, а также атлас, бархат и бисер, привезённые с заморских ярмарок.

Девушки водили хороводы, пели песни звонкими чистыми голосами. Вместе с парнями устраивали представления, разыгрывали сценки из басен Крылова, сказок Пушкина и поэм Некрасова. Вечерами по будням парни и девки ходили вдоль порядков, взявшись под руки, и пели частушки настолько заковыристые, злободневные и остроумные, что, слушая их, можно было узнать о всех новостях Миловки и догадаться о личной жизни любого односельчанина.

На посиделках играли в шашки, прятки, жмурки, считалки, догонялки, состязались в силе и ловкости. Там девушки пели на разные голоса старинные песни – как правило, о любви. Парни были большими виртуозами игры на балалайках и деревянных ложках. А с появлением гармошек они научились наяривать на них так, что ноги сами пускались в пляс.

Сельчане повзрослее пели задушевные и задумчивые песни и пересказывали древние предания, передаваемые из уст в уста.

В каждой крестьянской избе был красный угол с православными иконами.

В княжеской усадьбе, помимо икон и итальянских картин, висели мирские полотна, написанные миловскими художниками-самоучками. А искусные резные деревянные часы, изготовленные местными умельцами, время отсчитывали не хуже бронзовых голландских. В селе ездили самодельные велосипеды, стояли ветряные и водяные мельницы.

Так испокон веков жили – не тужили ловкие, умелые и, как говорили в округе, «рукастые» миловчане.

Богатство их было в повседневном труде, разнообразии промыслов и рецептов, в умении сохранить традиции.

Жили общиной.

Село росло.

Со временем появились пришлые людишки. Были среди них в основном пьяницы, болтуны, драчуны