Причуды старика - Флойд Делл

2

Пожалуй, после смерти матери Натэниел чувствовал себя более счастливым. Теперь душа его перестала быть тем призом, из-за которого состязались соперники. Он стал сыном своего отца — благонамеренным, хотя и глуповатым юношей, как утверждал отец. Джемс Уиндл признавал в нем некоторые хорошие качества и, преследуя педагогические цели, нередко читал ему наставления.

У отца разыгрался аппетит. Он хотел открыть новый магазин — такой, где бы можно было купить решительно все. Из Лоуэлла он думал перебраться в Бостон и там проводить свои операции, а конечной его целью был Нью-Йорк. «Наша фамилия — Уиндл — еще будет красоваться на вывеске самого большого магазина в Нью-Йорке», — говаривал он в минуты откровенности своему сыну.

Но сначала следовало произвести эксперимент здесь, в Лоуэлле. И этот эксперимент он произвел. Идея была прекрасна, но расходы велики; кредит Уиндла был подорван, и впродолжение нескольких лет дела шли очень плохо. Джемс Уиндл героически вел борьбу, сын ревностно ему помогал, и похоже было на то, что в будущем дело увенчается блестящим успехом.

В последние годы перед совершеннолетием Натэниела мучили угрызения совести. В сущности то было дело, не стоющее внимания. Тетя Гарриэт перед отъездом в Европу написала завещание, по которому все ее имущество переходило к Кристоферу, а тысячу долларов она завещала Натэниелу. Но за время пребывания за границей она спустила все свое состояние. Сначала предполагали, что после ее смерти остались долги, и отец поддразнивал Натэниела, унаследовавшего от своей мечтательной тетки неоплаченный долг. Но вскоре выяснилось, что за вычетом издержек по похоронам и на приличный памятник остается еще незначительная сумма — около двухсот долларов. Теперь, после смерти Кристофера, эти деньги должны были перейти в собственность Натэниела, когда ему исполнится двадцать один год.

Вот это-то наследство и приводило его в смущение. Разумеется, отец не сомневался, что деньги будут вложены в дело, и сам Натэниел считал это разумным. Но этого разумного решения он не мог принять, потому что в старой коробке из-под сигар хранилось вложенное в книгу Эмерсона письмо Кристофера.

Конечно, Кристофер никогда не заговаривал о завещании своей приемной матери, но в этом письме, написанном накануне сражения при Колд Харбор, Натэниел прочел между прочим такую фразу: «Если убьют меня, Нэт, возьми то, что осталось от капитала Гарриэт, и, ради бога, истрать эти деньги на какую-нибудь прекрасную и безумную затею».

Вот почему Натэниел с тревогой ждал того дня, когда ему исполнится двадцать один год. Отец надеялся, что он будет благоразумен. Да и ему самому так хотелось быть благоразумным. Как ни была ничтожна эта сумма, все-таки она пригодится в деле. Может случиться и так, что благодаря этим деньгам удастся провести планы отца и избежать краха. Должно быть, отец на них рассчитывает — ведь в своих вычислениях он не пренебрегает самыми ничтожными суммами. Но… в письме было написано: «Ради бога, истрать эти деньги на какую-нибудь прекрасную и безумную затею!»

Эти слова приводили Натэниела в смущение. Очевидно, его принимали за человека, который способен сделать что-то прекрасное и безумное, но Натэниел знал, что он не таков. Если он напомнит отцу о письме Кристофера, тот насмешливо спросит, на какую безумную и прекрасную затею предполагает он израсходовать деньги, а Натэниел не знал, что́ на это ответить. Никакими безумными и прекрасными затеями он не хотел заниматься. Он намеревался помогать отцу и способствовать тому, чтобы фамилия Уиндл красовалась на вывеске самого большого магазина в Нью-Йорке.

Иногда ему удавалось надолго забывать о письме. Но мысль о нем таилась где-то в его мозгу, словно маленькая острая колючка. Натэниелу казалось, что деньги эти в сущности принадлежат его отцу — во всяком случае отец посмотрит на дело именно с этой точки зрения; то была как бы плата за содержание Кристофера, который год прожил у Уиндлов. Как бы то ни было, деньги по закону принадлежали Натэниелу, и он мог распоряжаться ими, как ему вздумается. Почему не быть ему благоразумным и не вложить капитал в дело? В самом деле, почему? Однако, время шло, а он не мог принять решения. Право же, он слишком много дум уделял вопросу, не заслуживающему такого внимания.

Но вот Натэниелу исполнилось восемнадцать лет. Однажды отец его, просматривая счета и решая, по каким следует уплатить в этом месяце, а какие можно отложить, задумчиво сказал:

— Это маленькое наследство пришлось бы очень кстати, если бы мы могли воспользоваться им сейчас.

Натэниел горел желанием ответить: — Да, конечно! — Ему хотелось быть таким, каким считал его отец, — благоразумным молодым человеком, на которого можно положиться. Но юноша знал, что в сущности он не таков. Он был глупцом, как частенько говаривал отец. Ему не удалось отделаться от ребяческой мечтательности. Он не мог поступать так, как хотелось бы его отцу. Придется ему подумать, на какую безумную и прекрасную затею стоит истратить эти деньги… на такую затею, которая понравилась бы Кристоферу…

Отец стал подсчитывать, сколько процентов нарастет на капитал.

— Скажем, будет ровно двести долларов. Ну, что ж! Такие деньги на полу не валяются. Да, мой мальчик, жаль, что сейчас мы не можем ими воспользоваться.

Натэниел с тоской подумал, что он недостоин доверия отца. Он склонил голову над книгами и забормотал вслух, складывая столбцы чисел. Когда он с виноватым видом поднял глаза, отец снова просматривал счета. Хорошо, что он не знает, каким дураком оказался его сын. Это было единственное утешение.

Но настанет день, когда все обнаружится, день когда он вынужден будет восстать против воли отца. И Натэниел, думая об этом дне, впал в уныние; он знал, что боится своего отца…

Хватит ли у него храбрости это сделать? Мысленно он представлял себе объяснение с отцом и старался не падать духом, чтобы с честью выдержать испытание. Но чем меньше оставалось времени, тем сильнее он боялся. С ужасом ждал он своего совершеннолетия и презирал себя, вопервых, за глупость, а вовторых — за трусость.

3

Страшный день объяснения с отцом так и не настал. Джемс Уиндл столь энергично убеждал своих кредиторов, что в конце концов кредитоспособность его возросла, и он получил возможность снова производить свои эксперименты. Но в дело вмешался случай… Джемс Уиндл, человек здоровый и еще нестарый, считал, что жизни его хватит на то, чтобы провести великий план. Однако кое-что он