Всё в моей голове - Виктор Иванович Чаплыгин

тоннель, довольно широкий. Пройдя несколько десятков метров, моряки увидели еще одни ворота. Они были заиндевелые. Охрана открыла их, и высветились полки справа и слева. Вокруг была вечная мерзлота. «Вот это холодильничек! – сказал Феде Паша. – Хоть бы нас тут не заморозили». «Да, брось ты, Паша, все идет нормально, вспомни, как раньше было. Ну, крутые ребята, но не твари же последние, да и мы им нужны». «Пока нужны», – ответил Павел. «Давайте быстрее», – охранники торопили.

Следующий лов был менее удачный, и кормили плохо. Некоторые начали возбухать, потребовали капитана. Особенно разошелся бородатый боцман: «Пусть придет к нам и объяснит, ведь есть рыба и мы видели картошку и мясо. Почему мы на одних консервах?» Капитан пришел, но не один, с ним был начальник охраны – здоровенный, угрюмый детина, с АКМ на плече и большим ножом на поясе. Капитан выслушал и предложил бородатому пойти с ним в кладовку, взять колбасу и овощи. Бородатый обвел всех победным взглядом и вышел вместе с этими двумя из кубрика. Кубрик закрыли снаружи на засов, а через минуту мы услышали ужасный крик, который сразу оборвался. В кубрик вошел начальник охраны, он вытирал свой нож о какую-то тряпку. На ней остались бурые пятна. Все поняли, что произошло ужасное. «Еще кто-то недоволен?» – спросил детина, обводя всех взглядом, полным безразличия к каждому. Гробовая тишина была ответом. «Ну, вот и славненько», – повторил он фразу, с которой все и началось для Паши и Федора. Дверь захлопнулась, снаружи громыхнул засов. Все затихли, Павел сказал: «Я так и знал, что тут не чисто». Один из матросов произнес: «Если не будем возникать, то есть надежда получить гроши и вернуться домой». «Думаю, ты не прав, – сказал Паша, – здесь мы все и ляжем». Принесли ужин – консервы, сухари, кипяток и заварку с сахаром. «Нужно что-то делать», – сказал Федя. «Пока замрем, и идет лов, пока мы им нужны, думаю, до конца путины нас не тронут. А за это время что-то придумаем», – сказал Павел. На душе было противно, и еда не лезла в рот.

Ночь прошла, и утром всех выгнали на работу. Море штормило, противный холодный дождь, но палтус шел хорошо, и к концу дня трюма были забиты. Опять дали хорошей еды, шнапс, и многие расслабились. Федя пьяненький обнял Павла и, глядя ему в глаза, высказался, что все не так уж и плохо, все обойдется. Паша молча убрал его руку и ничего не сказал. Он решение принял – нужно бежать. Одно пугало – вода ледяная, долго не проплывешь, а спасательный плот он вряд ли сможет сбросить. Если бы добыть оружие. Опять перегрузили палтус, заметили, что за эти двое суток ту партию рыбы, которую они привозили раньше, кто-то забрал. Обратили внимание на то, что по тоннелю были развешены по стенам нацистские знаки. Павла и еще одного матроса охрана заставила взять из еще одного помещения 2 ящика со шнапсом. «Вот откуда эта немецкая водка, надеюсь, консервы не отсюда же», – подумал Павел.

Команду загнали в кубрик, к ужину принесли еще водки, закуску. Траулер встал на якорь на старое место, и скоро все успокоились и забылись мертвым сном. «Надеюсь и охрана спит пьяная», – подумал Павел и разбудил тихонько Федора. Тот долго не открывал глаз, хмель бил в голову и валил на кровать. Но Павел настойчиво толкал товарища по несчастью, и тот, наконец, сел на краешек койки. «Что такое? Я спать хочу, Паша», – проговорил он. Павел зажал ему рот и прошептал: «Тихо ты, нам шум не нужен. Сегодня уходим». «Куда, зачем?» – Федор протирал заспанные глаза и никак не понимал, что ему предлагают. «Уходим, Федя, на остров с судна», – Павел сжал локоть приятеля. «Паша, утонем, или убьют, сволочи», – Федя таращил глаза и начал дрожать. «Так и так убьют, а тут надежда есть. Сейчас ты постучишь и позовешь охранника – скажешь, что мне плохо. Я умираю». Павел улегся в неестественную позу навзничь у двери. «Давай!». Федор начал стучать кулаком по двери и хрипло звать охранника. Через пару минут дверь открылась, и полупьяный охранник ткнул Федю прикладом автомата. «Ну, что вам неймется, убью, суку!» Федя указал на корчившегося в агонии Павла, – «Умирает поди, его нужно на воздух». «За борт его нужно», – охранник схватил Павла за шиворот и поволок из кубрика на палубу. Федя скользнул за ними. Он прикрыл дверь и пока подошел к борту, там началась возня, за пеленой дождя он не видел, что там происходит, но подойти ближе боялся. Потом плеск воды и голос Павла: «Ну, где ты запропастился, мать твою, Федя?» Федор подошел к борту. Павел стоял один, в руках его был автомат, но без рожка. Руки его были в крови. Федор с ужасом посмотрел на Павла. «А где охранник?» «Угадай с одного раза, – усмехнувшись, ответил Паша. – Жаль, подонок магазин с собой унес. В патроннике один патрон. Сейчас, Федя, посмотри за рубкой, а я попробую туда пробраться к рации. Если что шуми». Павел дал Феде металлический прут. Им-то он и оглушил пьяного охранника. Федор остался у входа в рубку, а Павел тихо, по-кошачьи скользнул в помещение. Быстро нашел рацию и включил, и взял микрофон. В этот момент послышались удары – Федя кого-то увидел. Павел успел сказать: «Помогите нам». В рубку ворвался помощник капитана. «Ах, ты, тварь», – он кинулся на Павла с ножом. Но тот встретил его ударом приклада в челюсть и сразу вырубил. Но шум сделал свое дело, и времени осталось мало. «Ну, что, Федя, прыгаем и плывем, здесь метров тридцать до берега». «Я боюсь, Паша, я не доплыву, судорога и конец». «Да так и так конец, Федя, давай!» Но Федя стоял на своем. «Ну и черт с тобой!»

Надев автомат через плечо, Паша ринулся в воду. Сразу не почуял холода, и только когда промокла одежда, тело стало ледяным. Мелкий дождь и небольшая волна через минуту скрыли беглеца. Федя метнулся в кубрик, и вовремя, сразу за ним ввалились охрана и капитан. Всех подняли и вывели на палубу. Недосчитались одного, все было ясно. Команду избили, били по лицу, в пах, многие еще не отошли от пьянки и ничего не понимали. Били до полусмерти. «Кто знает из вас о Пашке, с кем он говорил о побеге?» Но никто ничего не сказал, а Федя, понимая, что от молчания зависит его жизнь, молча принимал удары в голову и живот. Потом их затащили