Перемещенные - Сания Биккина

– А вы знаете, для нас было бы огромной честью, если бы вы остались у нас на праздник. И еще чтобы гости остались. Они же всегда убегают, всегда у всех дела. А нам так не хватает внимания. Может, вы их убедите?

– Я с радостью. И кажется, это и правда мой старинный дружочек, я его вижу. Но они ведь действительно могут быть заняты.

– Ну вы как-то уболтайте их? Тут у нас и пожилые беженцы, и люди с инвалидностью. Матери с детьми. Нам очень нужно внимание таких ответственных людей.

– Ну как я их убол… Подожди, а ты точно не делаешь что-то запрещенное?

– Я делаю хорошее дело. Правда-правда. Я вам потом объясню. Только вы их позовите так, чтобы Кля… чтобы директриса не узнала. Это прямо очень важно. Ну и вы же уже приехали! Значит, вы за нас.

Гости и Клякса приближаются. Мама Мирика издали называет главного мужчину «дорогой» и начинает мило болтать со всеми, оттесняя постепенно от начальницы лагеря. Предлагает проводить до парковки. Клякса приторно вежливо прощается и благодарит их за поддержку. Я разворачиваюсь и иду в сторону офиса. Мне нужно, чтобы Клякса увидела уходящих гостей, потом вспомнила, что я что-то натворила. Наживка сработала. Она идет за мной и злобно, но негромко проклинает в спину. Я быстро заворачиваю за угол офиса, но не захожу внутрь, а прячусь за крыльцо. Надо, чтобы она какое-то время побыла у себя, проверила свои вещи.

– Ах ты дрянь такая, – выкрикивает Клякса в воздух и заходит внутрь. В окно я вижу, как она быстрыми движениями перебирает вещи: папки и ключи. Если еще немного постоять, то можно, наверное, узнать какие-то ее секретики, но цель сегодня другая.

– Копайся-копайся, – бубню я себе под нос. – Только дай нам еще минут десять.

Встаю так, чтобы одновременно видеть столовую и зал. Из зала неспешно выходят «артисты». Концерт закончен. А из окна Леон и Мирик на глазах у всех вытаскивают колонки и микрофон. Им помогают несколько малышей – они волокут провода и всякую мелочь. Молодцы, все правильно поняли.

Иду в нашу привычную скучную столовую – и не узнаю ее. Столы расставлены, как в ресторане. На них откуда-то взялись бумажные скатерти. Один угол освобожден, там стоит сумка Леона. Под потолком Майя натягивает цветные флажки, а на стены уже наклеены бумажные цветы и бабочки.

– Немного аляповато вышло, – тихо говорит Майя, спускаясь с приставной лестницы.

– Майя! Откуда это все? Как?

– Это сестры. Она любила оформлять вечеринки и концерты. Вообще умела из всего сделать праздник. Две коробки осталось. Я решила, настало их время. Мы за ними заехали.

– Спасибо твоей сестре! И тебе! – Я обнимаю Майю, она сначала замирает от неожиданности, а потом осторожно обнимает меня в ответ.

Отряд невезучих накрывает на стол. В зал постепенно заходят жители лагеря, развешивают свои вещи на крючки у входа, восторженно цокают и начинают помогать. Взрослым на колясках и мамам с колясками организуют места с хорошим обзором и просторным проходом. Колонки и микрофон вносят толпой – нашлись и там помощники. Леон достает из своей огромной сумки диджейские штуки и компактный настольный диско-свет. Я ищу глазами гостей из мэрии и с облегчением замечаю, что они незаметно сидят в углу. К ним присоединился оператор с камерой, который, видимо, оставался доснять концерт. Мама Мирика, судя по всему, рассказывает что-то веселое. Ирма приносит им печенье, и я прыскаю в кулак. К счастью, через минуту Рая Мудрейшая доносит на их столик напитки, бумажные стаканчики и тарелку с другими сладостями.

Леон склоняется над виниловым проигрывателем. Сначала он включает то, что знают все. Это удивительное чувство, когда песня знакома настолько, что все готовы петь ее хором и даже немного подтанцовывать. Отличный разогрев. Потом он выбирает местную детскую песню. Потом уже разные. Я вижу, что он внимательно следит за реакцией и подбирает музыку под настроение людей. Диско-лампа вращается и бросает разноцветные блики на стены, прямо на бумажные цветы и бабочек. Поварихи делают бутерброды на всех, а Рая подкармливает их шоколадом. Лили тоненько нарезает пироги, привезенные мамой Мирика. Жители лагеря продолжают заходить, улыбаться, занимать места за столиками. Это похоже на настоящий праздник. Мне радостно, я чувствую облегчение. Половина плана удалась. Осталась вторая половина, и она уже на подходе, потому что Клякса только что вбежала в столовую.

– Вы что себе позволяете? Вы что, в зоопарке? – запыхавшаяся Клякса кричит в микрофон, рот у нее перекошен от злости. Потом поворачивается к Леону: – Ты еще кто такой?

– Я т-т-т-тут… м-мен-ня п-п-позвали. – Бедный. Кажется, я теперь у него в огромном долгу.

– Ну-ка быстро здесь все убрали! Или я вызываю полицию. Или мэра! Неблагодарные! И так у вас был концерт, и так все для вас. А ну пошли отсюда! Я вам покажу! Будете у меня неделю на сухом пайке жить. Понаехали тут. Вы не веселиться приехали! Мы вас спасли, вы бы все сгнили там без нас! Сидите тихонько, благодарите. Поди, не до праздника вам должно быть. – Кляксу раздувает и несет. Она в такой ярости, что слова вылетают из нее без пауз даже для вдоха.

– Немного веселья все же хочется, – с легким акцентом и очень тихо на местном языке говорит Даниэль. – Вроде жизнь еще не кончилась.

В столовой повисает тишина. Я думала, хоть кто-то из взрослых возмутится, но нет. Может, они даже не все слова понимают, они явно испуганы. Смотрю на Раю, та смотрит в пол. Кто-то начинает сдвигать столы обратно, кто-то возвращает бутерброды поварихам. Неужели мы действительно должны забить на все человеческое в себе? У нас нет права быть людьми? Нет права на веселье? На продолжение обычной жизни? Мы тут в заложниках? А что, если люди из мэрии и вообще из города думают так же? И весь наш план – большая ошибка. С недоверием смотрю на затихший уголок с гостями. Вспоминаю, что мама Мирика изначально была против меня. Замечаю, что оператор снимает происходящее, – это, кстати, плюс. Но остальные мужчины пока молчат и только переглядываются.

– Я уже здесь, можно не звать. – Мэр отрывается от своего телефона и медленно встает. Фф-ффу-у-у-ух-х-х-х.

Клякса, которая уже успела выдернуть диско-лампу из розетки, замолкает. Мы с Раей переглядываемся, она поднимает брови, вытягивает губы в трубочку и мультяшно выдыхает. Похоже, все получилось. Мэр медленно идет на выход. Мирик поправляет микрофонную стойку, включает обратно диско-лампу, расправляет провода. Леон перестает смотреть на меня исподлобья, улыбается, кивает и