Это - Фай Гогс
Это читать книгу онлайн
Это – роман, который не ждал успеха, но неизбежно произвел фурор.
Скандальный. Нахальный. Безбашенный. Он не просто вышел – он ворвался в мир, швырнув вызов всем и сразу. Его ненавидят. Его запрещают. Поговаривают, что его автор, известный в определённых кругах как Фай Гокс, отсиживается где-то на краю цивилизации. Именно там и родился его дебютный роман, который теперь боятся печатать и цензурировать – настолько он дерзок и едок.
Вы не готовы к этой книге. Она слишком смешная, слишком злая и слишком умная. Она заставит вас хохотать и одновременно задыхаться от возмущения. Вы захотите её сжечь… а потом, скорее всего, купите второй экземпляр. Готовы рискнуть? Тогда открывайте. Если осмелитесь.
Джо, двадцатипятилетний рекламщик из Нью-Йорка, получает предсмертное письмо от своей тети, в котором та уведомляет его, что собирается оставить все свое весьма крупное состояние своей воспитаннице Лидии, о которой тот ничего не знает. В письме содержится оговорка: наследство достанется Джо, если он докажет, что Лидия — ведьма.
Задача, с которой сегодня справилась бы даже парочка третьеклассниц, вооруженных одной лишь верой в силу слез и взаимных исповедей, на поверку окажется куда сложнее. Герою не помогут ни трюки с раздваиванием, ни его верная «Беретта», ни запоздалое осознание глубокой экзистенциальной подоплеки происходящего.
«Это» — роман, написанный в редком жанре онтологического триллера. Книга рекомендована к прочтению всем, кто стремится получить ответы на те самые, «вечные» вопросы: кем, когда, а главное — с какой целью была создана наша Вселенная?
В большом искусстве Фай Гокс далеко не новичок. Многие годы он оттачивал писательское мастерство, с изумительной точностью воспроизводя литературный почерк своих более именитых собратьев по перу в их же финансовых документах. Результатом стало хоть и вынужденное, но вполне осознанное отшельничество автора в природных зонах, мало подходящих для этого в климатическом плане.
Его дебютный роман — ярчайший образчик тюремного творчества. Он поставит читателя перед невероятно трудным выбором: проглатывать страницу за страницей, беззаботно хохоча над шутками, подчас вполне невинными, или остановиться, бережно закрыть потрепанный томик и глубоко задуматься: «А каким #@ №..%$#@??!»
Увы, автор не успел насладиться успехом своего детища. Уже будучи тяжело больным, оставаясь прикованным к постели тюремной лечебницы для душевнобольных, он не уставал твердить: «А знаете, что самое паршивое? Написать чертов шедевр и видеть, как эта жалкая кучка имбецилов, так называемое "остальное человечество" продолжает не иметь об этом ни малейшего понятия!»
Полицейские набросились на меня и грубо повалили на пол. Я не сопротивлялся, но получил несколько чувствительных ударов, «явно сделанных с таким расчетом, чтобы не оставалось следов». Меня затащили в комнату для допросов, где посадили на металлический стул. Просунув мои руки сквозь прутья спинки, они сковали их наручниками, а ноги соединили в голенях стяжкой. Затем копы удалились, удовлетворенно потирая свои ушибленные о мои ребра кулаки.
Так я и просидел там около часа, переваривая столь дорогой ценой доставшийся мне пончик, с некоторым, скажем прямо, смятением созерцая подозрительные бурые пятна на полу прямо под моим стулом. Увы, они сильно напоминали плохо замытые следы крови. Быть может, это была кровь других извергов, осмелившихся покуситься на этот запретный плод познания уголовно-исполнительного права, бессменный сладко-округлый символ гастрономического сибаритства служащих департамента полиции? Или она принадлежала тем, чье преступление состояло всего-то в расстреле участниц футбольной команды начальной школы? Кто знает?
Наконец, в комнату вошли детектив и лейтенант.
– Джентльмены, я, конечно, не юрист, – строго обратился я к ним, сразу давая им понять, что неисчерпаемые доселе запасы моего долготерпения оказались на этот раз почти исчерпанными, – но не слишком ли это все сурово за один только съеденный…
– Молчать! – вдруг завопил лейтенант. – Попробуй хотя бы еще…
– Ну, ну, лейтенант… Зачем вот так сразу наседать на парня… – вступил в разговор детектив.
Лейтенант махнул рукой и отошел в сторону.
– Ладно, Том, давай ты…
– Вот оно! Ну конечно! – горячо воскликнул я. – Меня снимают в тупом реалити-шоу на дерьмовом кабельном канале! Спрóсите, как я догадался? Да одни сплошные стереотипы: добрые и злые копы – пончики – усы! И что дальше? Расскажете про мыло в душе и про тюремную популярность моей белоснежной задницы?
На лейтенанта моя речь произвела довольно сильный эффект. Он побагровел, и снова подскочил ко мне, размахивая у меня перед носом бумажной папкой:
– Хватит чушь пороть! Может объяснишь, если умный такой, почему твоя рожа висит во всех полицейских участках от канадской границы до Флориды?!
– А вы ничего не путаете, офицер? Кроме этого пончика я съел только пару сэндвичей и мерзкие блины по дороге сюда, но сильно сомневаюсь, что из-за этого…
– Поверь мне, сынок: для всех будет лучше, если ты перестанешь упоминать о пончиках, – примирительно вставил детектив, придерживая лейтенанта рукой за плечо.
– А что у вас еще на меня есть? Дело развалится в суде, потому что судьей будет вроде бы поначалу стервозная, но все равно в глубине души справедливая пожилая чернокожая леди – в чем я лично ни секунды не сомневаюсь!
Это было последней каплей. Лейтенант выхватил револьвер, взвел курок и ткнул ствол мне в подбородок:
– Реалити-шоу, говоришь?! Хорошо! «Дохлый кусок говна» – дубль первый! Начали!!!
– Господи, лейтенант! Вы убьете его! – Детектив подскочил сзади, сгреб его в охапку и потащил к выходу.
– Пусти меня, Том! Дай мне…
– Извините, сэр, но дальше я сам, – твердо ответил детектив и выпроводил своего ополоумевшего босса за дверь.
– Какой кошмар! Да что с ним такое? Этот парень спятил! – пролепетал я.
Все это было как-то совсем уже чересчур.
– Ты должен простить его, сынок. Сам виноват… понимаешь, мы в полиции не очень любим, когда нас называют стереотипами…
– Ладно, детектив, прошу и меня извинить… Хотя у мужика даже прическа как у того легавого, который все время орет в одном старинном фильме с Эдди Мерфи![14]
– Послушай сынок, не хочу ходить вокруг да около, но похоже, ты-таки влип. Здесь не очень жалуют убийц полицейских. Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь мне все.
– Убийц полицейских?! Детектив, вы в своем уме?!
– Оставь это, сынок, – устало ответил он, – нет смысла отпираться. Тебя опознали.
Он поставил передо мной стул, поднял с пола папку, брошенную лейтенантом, и сел. Достав из папки портрет той самой темной личности, висевший на доске, он показал его мне.
– Как по-твоему, кто это?
Конечно, сам себя я бы нарисовал намного лучше, но сомнений быть не могло: с картинки на меня смотрело мое лицо!
– Ну да, похож. Откуда это у вас? И что вы там такое плетете насчет убийства полицейских? Вы что, правда думаете, что я имею к этому отношение? — Я ткнул пальцем в фото. – Чем бы оно ни было?
– Мистер Стоун, просто из любопытства: имя «Скользкий Чеп» вам ни о чем не говорит?
– Скользкое… что? Первый раз такое слышу!
– Тогда скажи, сынок: где ты был вчера с двадцати трех до часу ночи?
– В это время я находился в доме моей тети, миссис Джулии Стоун, в Клермонте.
– И она сможет это подтвердить?
– Нет. Она умерла неделю назад.
– Да? А от чего?
– Я… я не знаю, отчего…
– Так-так. Как интересно! А сможет кто-нибудь еще подтвердить, что ты был в доме твоей тети в Клермонте?
– Я думаю… То есть, я не уверен. То есть, думаю, что сможет. Но в это время я спал в своей комнате, так что…
– Вот видите, как странно у вас получается, мистер Стоун: по-вашему же собственному признанию на картинке, составленной по показаниям свидетельницы убийства, изображены вы…
– Свидетельницы? А как ее зовут, эту вашу свидетельницу?
– Пока не важно, как ее зовут… Так вот, на картинке изображены вы. Далее: никто не может подтвердить ваше алиби на момент убийства. Вы также либо не готовы, либо не хотите – что, однозначно, одно и то же – сказать нам, от чего умерла ваша родственница, в доме которой, по вашим же словам, вы находились. И вот еще что любопытно: в том фильме, о котором, как я полагаю, вы упомянули, в точности повторяется сюжет совершенного сегодня ночью преступления! Что на уме, то и на языке, да, сынок?
– Послушайте, детектив, я правда не понимаю, о каком убийстве вы говорите… Ну сличите, не знаю… мои отпечатки… или эти… слюни… они же наверняка не совпадут…
– Убийца не оставил ни отпечатков, ни образцов тканей. Но ты ведь и сам это знаешь, не так ли? Ты все вроде бы предусмотрел? Но вот ведь какое дело: во-первых, девушка осталась жива. А во-вторых, непонятно с какой стати ты принял нашего
