Главная последовательность - Павел Шушканов

возле кровати.

– Так ты серьезно насчет Парижа?

– А что?

Егор наклонился над столиком.

– Лера, ну это же чистое безумие. Чужой город, ни языка, ни денег. С человеком, которого почти не знаешь и который со дня на день может преставиться. Нет, загранпоездки – это прекрасно, но не в такой ситуации, как у тебя. И, если серьезно, я за тебя беспокоюсь.

Лера услышала только последнюю фразу и снова поправила волосы.

– Что ж, это приятно.

– И нет никакого шанса, что ты передумаешь?

– Уж не предлагаешь ли ты мне вернуться к отцу?

Не мгновение повеяло холодом. Просто приоткрылась дверь, впуская посетителей, но Лера поежилась и накинула на плечи куртку.

– Ты могла бы остаться здесь, со мной. Вместе бы работали, помогали друг другу, поступили бы учиться.

– Да-да, поженились бы, завели детишек, взяли ипотеку. А на пенсии поехали бы в Париж.

– Да дался тебе этот Париж!

– Представь себе!

Он скрестил руки перед собой. Чай в его стакане давно остыл, в нем отражался белый потолок.

– Ладно. Я попробую помочь тебе с паспортом.

Лера улыбнулась.

– Поцеловать тебя сейчас?

Егор снова покраснел и отвернулся.

– Позже.

Лера ожидающе сложила перед собой руки и наклонила голову.

Егор усмехнулся.

– Ладно. Лера, ты пойдешь со мной на ужин? В место поприятнее этого. Ну, скажем, в пятницу?

– Без «ладно» было бы лучше, но я не против.

Егор просиял.

– Что, наверное, уже предвкушаешь как угощаешь меня всю такую в красивом платье, – сказала Лера. – Ну и все такое после.

Егор поджал губы.

– Вот всегда ты все опошлишь.

– Да ладно, я пошутила. Просто подержимся за руки и все.

Она допила кофе. Но Егор не спешил. Он разглядывал свои руки, потом снова полез в кошелек.

– Еще по стакану?

– О нет, я уже скоро булькать начну.

– Тогда прогуляемся?

За общепитом находился небольшой заснеженный сквер, один из немногих, не превращенных в парковку. Правда со всех сторон его поджимали дороги и строительные заборы. Они шли по тропинке между высоких лысых тополей, загребая ногами рыхлый снег.

– А ты значит учишься?

– Технарь. Первый курс.

Лера многозначительно покачала головой.

– Ну, куда нам гуманитариям.

– Брось, у тебя же с математикой всегда был шик. Первые места на олимпиадах, все такое.

– Скажем так, сейчас мне это не интересно.

Егор кивнул и взглянул на часы.

– А что интересно?

– Ты будешь смеяться.

– Постараюсь держать себя в руках.

Лера виновато пожала плечами.

– Звезды.

– Шоу бизнеса?

– Ну и дурак ты! Слышал когда-нибудь о звезде Алголь. Подмигивающая звезда в Персее. Ее спутник не погубил ее только потому, что две звезды обмениваются веществом. Странный союз, который не встречается больше нигде. Хотя, тебе, наверное, не интересно.

– Нет, почему. Я просто удивлён, с чего вдруг?

– А почему бы и нет? Там, – она показала рукой на небо. – Настоящие чудеса.

– А тут?

– Обычная жизнь.

Лера подхватила с лавки горсть снега и скомкала снежок.

– Серьезно, ты не представляешь, как это интересно. Каждая звезда особенная, уникальная, и ни одна из них не будет жить вечно. Хотя они все еще будут молоды, когда от нас и костей не останется. От всех нас.

– Это все он, да?

– Келер? Вовсе нет. Я много читаю сама. Это словно новый мир, понимаешь. А с ним мы совсем не говорим о звездах. Ну, почти не говорим.

– Почему?

– Сложно объяснить. Я словно открываю для себя новую историю с бесконечным количеством захватывающих продолжений. А для него это уже рутина. Хотя, может быть я ошибаюсь.

Лера посмотрела на снежок и аккуратно положила его под ноги.

– Знаешь, у меня даже теория есть. Но над ней ты точно смеяться будешь.

– Проверим?

Лера неуверенно пожевала губу.

– Хорошо, слушай. Звезды и люди – это почти то же самое. Есть яркие, но недолговечные, а есть тусклые, но горящие долго и скучно, есть гиганты и карлики, есть ослепительные Новые и невидимые другим, но яркие сами для себя нейтронные. Есть черные дыры, только поглощающие все вокруг, но не дающие ничего взамен. Есть одиночки и скопления. Есть умирающие и молодые, и те, кто перед смертью озаряет все вокруг и порождает новую жизнь, и те, кто губит ее, унося с собой. Те, кто сбрасывает оболочку, чтобы стать моложе. Кто захватывает чужое вещество и губит своего спутника, делая частью себя, забирая молодость. А есть главная последовательность, по которой мы все движемся. От молодых ярких и беззаботных, до зрелых, постаревших от накопившихся внутри металлов и космической пыли. Но есть те, кто родился яркими карликами или гигантами, кому предназначено совсем другое будущее, те, кто покинул ее или не был в ней никогда. Эти звезды живут по совсем другим законам. Ну как?

– Ну, ладно. А что такое главная последовательность?

Лера поджала губы.

– Жизнь.

Сквер упирался в железный забор, за которым качались на ветру несколько деревьев, которым не повезло. Они свернули на другую тропинку и пошли в сторону метро.

– Хорошо, а кто я?

Лера улыбнулась.

– С тобой тепло и спокойно. Ты как солнце.

Егор усмехнулся.

– Желтый карлик? Средней величины, не слишком яркий и скучный.

– Ну, чего ты. Это же просто образ.

Егор махнул рукой.

– Да я и не обижаюсь. Так и есть. Но это не так уж и плохо. Прожить долгую жизнь, грея всех вокруг, и тихо бесславно умереть, не напрягая соседей вспышками и этой…, – он повращал пальцем на ладони.

– Сингулярностью.

– Именно.

Егор снова посмотрел на часы.

– Ты стала совсем другой. Но осталась все той же чудачкой.

– Сочту за комплимент. Ты спешишь?

Егор развел руками.

– Ладно, беги.

– До пятницы?

– До пятницы.

Она посмотрела ему вслед, засунула руки в карманы и поежилась. Пора было забирать Келера из торгового центра. Лера надеялась, что пальто он себе уже купил. Она улыбнулась, представив его в теплой молодежной зимней куртке с меховым капюшоном. А почему бы и нет? Шестьдесят – не девяносто.

«Интересно, как я буду выглядеть в шестьдесят», – подумала Лера и потянулась к тихо вибрирующему телефону.

– Алло? Да, это я. А что случилось?

9

– Даже не знаю. А покажите еще раз розы.

Розы выглядели шикарно, но однотипно. Хоть три, хоть пять, хоть семь – те же розы, только больше. Даже веточка гипсофилы или аспарагуса не спасут. Знать бы еще, что она любит. Может быть терпеть не может розы. Розы – они на любителя. Кому-то красиво, кому-то пошло. Особенно красные.

– А может вот эти белые розочки?

– Это ранункулюс. Показать?

– А