Перемещенные - Сания Биккина

какого-то проекта? Неужели Капитан настолько не доверял другим взрослым, что решил все повесить на нас? Почему мы вообще не доверяем? Капитан, Мирик, Майя, я – мы все как будто не умели доверять друг другу. Не умели просить. Это интересная мысль, надо рассказать об этом Рае. Хотя я уже, скорее всего, и не успею.

Тепло прощаюсь с мамой Майи. Так и не хватило духу сказать ей, что уезжаю. На вечер план – подготовить рюкзак в дорогу. Оставить по сувениру моему отряду невезучих и увидеться с папой. На этом все, начинается новая глава. И я это заслужила.

В пятницу пришлось поехать в школу за оставшимися документами и оценками. Последний учебный день. У всех впереди выходные, а меня поздно вечером ждет дорога: сначала на автомобиле, а потом на поезде. В классе опять уныло. И опять нет Евы, уже несколько дней.

– Майя, а где Ева, не знаешь?

– Думаю, опять досталось ей дома, и она отсиживается.

– То есть как это? За что?

– Не знаю. Но так бывает. У нее очень строгие родители, ты не знала? Ее часто наказывают. Она на пару дней пропадает после этого, родители потом пишут объяснительную, и все.

Неожиданно! Ева всегда такая беззаботная, вечно болтает, занята чем-то. Я вспомнила, как мы ехали в школьном автобусе после отмены съемок, как Ева чуть не плакала. И как потом я избегала встречи с ней, чтобы не забивать себе голову. Может, навестить ее сейчас?

– Мирик! Ты знаешь про Еву? Ее наказывают?

– Да. У нее часто неприятности, особенно раньше были.

– Откуда ты про всех знаешь?

– Мама знает их семью. У них там в семье проблемы, а Ева училась не очень, ее из прежней школы выгнали, родителей вечно вызывали. Родители постоянно говорят, что она портит им жизнь, что она никудышная, а папа даже бьет иногда.

Вспоминаю мою маму. Эта часть про никудышность мне очень знакома.

– Поехали к ней? Адрес мы знаем. Может, мама твоя нас довезет? Мой папа на работе.

Мы берем Майю и едем. Мама Марика довозит нас и обещает забрать после. Интересная у нее жизнь, все катается, катается. Но без нее мы бы добирались сто лет, так что спасибо ей. Ева явно нас не ждала. Дома она одна: родители на работе, брат в школе. У Евы на руках синяки – папа отхлестал ее джинсами. Я в ужасе закрываю глаза и затыкаю уши руками. Чудовищно!

– Я готовилась к съемкам, прибралась… А вы не пришли… А папа стал шутить, сказал, что он же говорил, что никто не придет, я начала кричать… Так разозлилась на него. И на вас. Ну и папа тоже взбесился.

– Ева, я… я вообще не знала. И не подумала. А может, мы сейчас снимем? – Обвожу всех взглядом. – Телефон есть. Микрофончик тоже – он всегда в кармашке. Снимем без штатива. Давайте?

– Да! Я вообще все-все приготовила!

– А тебе не попадет еще больше?

– Не. Зато они увидят, что я правду говорила.

Ева улыбается, у нее даже осанка меняется, как будто высвобождается пружина, – она энергичная и жизнерадостная. Она тащит нам чай в огромных желтых кружках, несет хлеб и варенье с нежным запахом. И никакого печенья. Уважаю. Мы снимаем Евин сюжет. У нее есть фотографии из детства – все улыбаются, семья в парке, семья на пикнике, день рождения дома.

– У нас все было хорошо, пока я не пошла в школу. Вот там я не смогла по правилам все делать, родителей часто вызывали, и в какой-то момент отец взбесился. А потом стал меня за все наказывать, говорит, по-другому меня не воспитать. Я реально все время создаю родителям проблемы.

– И я тоже. У меня у папы из-за меня все время проблемы. Даже уехать из страны нормально не смогла, – говорю я.

– И я, – говорит Майя.

– А ты-то уж куда?

– Ну, я не могу быть как все. В школу эту пришлось пойти, маму разочаровала. – Майя поднимает голову на нас. – Но кстати, мне в итоге нормально в этой школе. Вот фильм делаем, интересно.

– Мирик, а ты что молчишь? – Ева щелкает перед его носом пальцами, как будто будит.

– А… у моей мамы нет из-за меня проблем. У нас все ок.

На камеру Ева говорит, что дом для нее – это младший брат, детские счастливые воспоминания, ее папка с рисунками. И качели во дворе, где она подолгу качается одна после ссор с родителями.

– Остался Леон, – говорю я, пока отклеиваю телефон, который мы скотчем примотали к торшеру.

– Аделия, ты же уезжаешь? Сегодня вроде?

– Значит, вы снимете, а я смонтирую. Можно же что-то придумать.

В дверях мы сталкиваемся с папой Евы. Ева гордо представляет нас. Папа вежливо здоровается и предлагает заходить почаще. Ну что ж, надеюсь, Еве не достанется за наш визит. А нам пусть не достанется в школе. Что-то мы часто стали прогуливать. Всю обратную дорогу я думаю о том, почему мы источник проблем для родителей. Даже Майя – которая не попадает ни в какие переделки и хорошо учится. Но мы же такие, какие есть. Мы не можем быть другими. Я не могу заставить себя перестать бояться самолетов. Или усилием воли перестать чувствовать свои чувства. Или забыть про свое прошлое и весь кошмар, который со мной случился прошлой весной. Или про Розу. Не могу забыть про нее. Что же делать?

Кстати, мама Мирика оказалась сносной женщиной. Забрала нас, завезла меня в лагерь. Спросила, как у меня дела, пожелала хорошей дороги и спросила, нужна ли помощь. Даже удивительно. Я дошла до комнаты и села на кровать. Провела руками по покрывалу. Посмотрела на пакет с косметикой. На пижаму странного цвета. На пачку печенья в куче хлама у Ирмы. Вспомнила моих одноклассников. Ева качается одна на качелях, Мирик выливает мамин алкоголь. Майя делает музей из вещей сестры, Гера учится жить по новым правилам, где его «не тюкают». Антону трудно учиться, он неповоротливый, у него одышка, но он всегда борется за честность и справедливость. Леон… а про Леона-то мы не сняли. Я беру телефон и набираю мамин номер.

– Мам?

– Птичка, привет. Готова?

– Мам, можно я сейчас не поеду? Я должна остаться. Я хочу остаться.

– Ты что?! Деля, не дури, ребята едут за тобой, им пришлось сделать крюк.

– Мама, я приеду потом, я папу попрошу. Мы что-то придумаем. Нам нужно снять фильм, мне нужно учиться, я уже втянулась, к языку привыкла.

– Аделия! Ты меня подводишь.