Перелом. Книга 2 - Болеслав Михайлович Маркевич

адресом улицы, на которой находился монастырь des Visitandines, и словами: «A la soeur Colette»7. Это было католическое имя, принятое Кирой. За этим следовала коротенькая приписка: «Предваряю тебя, что все получаемые нашими сестрами письма отдаются им в руки не иначе, как по предварительном прочтении матушкой-игуменьей (la mère-Supérieure)».

Дойдя до конца, Александра Павловна выронила листок из рук и заплакала.

– О чем это, о чем, ангел мой? – воскликнула, входя в эту минуту в комнату, Лизавета Ивановна и кинулась к ней.

– От Киры… письмо вот сейчас получила, – пролепетала Троекурова.

– Где она, княжна-то наша? – подымая его, спросила та.

– Во Франции, в монастырь поступила, в католический.

Маленькая особа вздрогнула вся:

– Веру переменила, Господи! Из чего ж это?

Александра Павловна взяла у нее письмо и перевела ей относящиеся до этого строки.

У Лизаветы Ивановны заискрились глаза:

– «Искать где не знает, под чью руку отдать себя с доверием и страхом!» – повторила она негодующим голосом и, обернувшись быстрым движением к образу Спасителя в углу комнаты, указала на него. – А Его забыла! Его Страстотерпца-Господа руки ей мало!..

И вдруг стихла вся и словно смутилась:

– А, впрочем, ангел мой, каждому свое, сказано. Что какой душе требуется; ейной-то – видимо всегда это было – под веригами легче, чем на своей волюшке, а у нас действительно очень уж ослабело все. Вот и пошла она искать у иноплеменных… А и то сказать: что у нас, что у них – Христос один ведь, ангел мой, – заключила маленькая особа, перекрестилась, и внезапная улыбка осветила все ее увялое личико. – Господь-то к лучшему устрояет всегда, милая! Нашла, наконец, княжна приют душеньке своей беспокойной, а у вас заноза последняя из сердца вон…

Она оборвала разом, как бы испугавшись этих вырвавшихся у нее слов, и глянула тревожным взглядом в лицо Александры Павловны.

Но слезы уже просохли на глазах молодой женщины – и светились теперь эти вишневые глаза тем былым, тихим и глубоким сиянием счастия, которое, казалось еще недавно, должно было погаснуть в них так же безвозвратно, как огонь на алтарях гомеровских богинь… «Он вернется к тебе, я знаю, – звенели в ней слова из письма, лежавшего на ее коленях, – таких, как я, не любят. Он не мог вырвать тебя из сердца… Он может любить только такую, как ты: простую сердцем… Ты для него покой, благоухание, утешение…» Последняя заноза действительно была вырвана; столиственные розы, еще пахучее, еще пышнее, чем прежние, расцвели вновь со дна выстрадавшегося существа Сашеньки. Заалевшие уста шептали беззвучно слова хвалы и благодарения, сердце билось невыразимо сладко… Он вернется, он скоро вернется, стояло в голове ее, он поймет, что никакой «эпитимии» более не нужно, что все прошло, все минуло, испытания и муки, что я жду его, страстно, мучительно жду и люблю, – люблю как прежде, сто раз более, чем прежде. И он приедет, я кинусь встречать его, он выскочит из коляски, обоймет меня, прижмет к сердцу, тихо, тихо, чтоб никто расслышать не мог, проговорит мне на ухо: «Вот я опять твой, навеки твой, навеки!..»

Суждено ли было осуществиться, и осуществиться именно так, тому, что обещало в эту минуту предчувствие Александре Павловне Троекуровой, о чем грезила она, к чему стремилась каждым фибром своего существа, – мы этого не скажем теперь, и не знаем, скажем ли когда-нибудь… Писать в наши дни, писать о наших днях – тяжелая задача, благосклонный читатель! И чем ближе стала бы подходить наша правдивая история к этим переживаемым нами дням, тем должна была бы она, роковою силой вещей, принимать с каждою новою страницей все более унылый, все более мрачный колорит…

Примечания

1

Впервые напечатана в «Русском Вестнике» во 2, 3, 4, 6 и 9 книжках за 1880 год и в 1, 3, 4, 7, 8, 11 и 12 книжках за 1881 год.

2

Четверть века назад. Часть 1-я.

3

Известные до сих пор магазины на Невском проспекте.

4

О, навсегда потерял я тебя,

Цветок любви, моя надежда,

И приближающаяся жизнь

Будет полна одним страданием.

5

Четверть века назад. Гл. ХС№.

6

Московский гостиный двор.

7

Четверть века назад.

8

Четверть века назад.

9

Четверть века назад.

10

Четверть века назад.

11

Четверть века назад.

12

Гимн Софрония, патриарха Иерусалимского7.

13

Четверть века назад.

14

Добролюбов.

15

Луч солнца в темном царстве (Гроза Островского). Добролюбов12.

16

Я научился любить отчаяние.

17

Роман весьма нравственного содержания, соч. мисс Ионг.

18

Piccola par Saintine6.

19

Мебельные магазины в Петербурге.

20

Фет.

21

Мать героини романа.

22

Милое дитя, желая от всего сердца доказать вам все то участие, которое внушает мне ваше сиротское положение, я довела до сведения кого следует о желании, выраженном вами в письме ко мне. Случайное и весьма неожиданное обстоятельство, помолвка баронессы Гагерн с молодым графом Наташанцевым, пришло особенно кстати на помощь моему о вас ходатайству, и я почитаю для себя настоящим праздником известить вас, что ваша просьба принята весьма милостиво Ея Императорским Высочеством и удостоилась уже Высочайшего соизволения. Вы одолжены этою высокою милостью столько же превосходным заслугам покойного князя, отца вашего, сколько и благоприятному впечатлению, какое произвели вы и сами на Ея Императорское Высочество, которой вы имели честь представляться в Бадене и которая сохранила об этом очень хорошее воспоминание…

23

Вить и вплетать небесные розы в жизнь земную.

24

У Арбатских ворот.

25

Бывшая, как известно, осенняя резиденция Наполеона III.

26

Женский портной в Париже, обязанный своею знаменитостью императрице Евгении.

27

Тогдашний председатель Государственного совета и главного