Жизнь по чужим правилам - Ольга Тиханова

же мечтала о мальчике, а вдруг там именно мальчик? И про спираль начала, мол, ведь такой случай. Кто ее просил вообще? Ей-то что? Только с толку сбивает! Я в шоке! Как сделаю все, потом мужа к себе не подпущу вообще! На метр не подойдет! Ему-то ничего… козлу…

На вечернем обходе медсестра сказала Розе: «С утра не есть, не пить».

Удовлетворенная, Роза перед сном что-то мурлыкала себе под нос.

В соседней палате лежали девушки с замершей беременностью. Одну привезли ближе к вечеру без сознания, после операции. Когда стемнело, она отошла от наркоза и впала в истерику. Сначала просто крик, глухой и хриплый, как из последних сил. Потом сквозь рыдания на весь этаж понеслось одно и то же, не переставая: «Я так хотела этого ребенка! Я так хотела! Я так хотела… Я же хотела…»

Ира не спала, слушала и не шевелилась от ужаса. Чувствовала, что другие тоже не спят. Даже воздух застыл, похолодел, покрылся инеем. Крики постепенно стихли.

Никто в палате не пошевелился почти до утра.

Роза встала раньше всех, ждала. Но пришли за ней только в пять вечера. Вернее, врач заходила один раз, спросила: «Не передумала?» – и, получив отрицательный ответ, ушла. Часов на шесть. Роза страдала. Хотела на все плюнуть и наесться. Выбегала в коридор, высматривала, ходила туда-сюда, приставала к медсестре. Наконец ее все-таки позвали.

Назад привезли быстро, на каталке и в другую палату. Ира видела ее в коридоре. Роза отходила от наркоза и бормотала: «Мужики – сволочи…» За каталкой шла врач. Мрачная, плотно сжав губы.

– Новенькая? – с состраданием спросила одна из пациенток.

– Так… – врач махнула рукой.

В тот же вечер Роза ушла. Перед этим долго бегала по палатам, искала Надежду Михайловну, очень хотела ее отблагодарить конвертиком, как и обещала при поступлении в больницу. Но врач, сославшись на срочную операцию, конвертик не взяла.

Спустя неделю на плановом осмотре Иры узист, глядя пристально в монитор, произнес одно слово, которое меняет мир. Ну, хорошо, еще и междометье:

– О, подрос…

Значит, все-таки не ложная, самая настоящая!

Вот он. Момент. Самого настоящего. Абсолютного. Осознанного. Счастья.

Можно чувствовать себя счастливым, но не осознавать этого, растворившись в моменте. Потом, спустя много или мало времени, вдруг придет понимание – это было оно. У Иры такого багажа было достаточно.

А вот когда одновременно испытываешь и осознаешь каждой клеточкой мозга, не было.

Случилось впервые, в городской бесплатной больнице, принимающей всех подряд (в коридорах рассказывали ужасы про бомжей и гастарбайтеров) по скорой.

Оказалось, для счастья нет неподходящих мест.

Миша приехал забрать ее после выписки, хотя до дома от больницы было совсем недалеко. Но муж был категоричен: нечего толкаться в транспорте, там одни бактерии.

Она запомнила каждую минуту той дороги, все детали были слишком отчетливыми. Осталось только собрать их и перенести с натуры на ткань памяти, ярким набивным узором. Дополнить еще вышивкой из звуков, такой же объемной.

Остановка и люди на ней. У каждого своя жизнь и мысли в нескольких головах роятся вот в эту самую секунду. Можно сказать, банальность. Но как часто мы замечаем это лично? Когда это успело стать банальностью? Вот-вот. Получается, банальность только с чужих слов. Люди на остановке, конечно, торопятся, смотрят пристально вперед: не выплывает ли из-за горизонта широкая морда автобуса? Мужчина в строгом костюме раза два уже выбегал на проезжую часть, щурясь вдаль. Ругнулся, вернулся на место. Забавный.

Подросток в выпуклых наушниках, мешковатой кофте и огромных брюках. В советском детстве такое носили от бедности, называлось «мама на вырост купила». И в ближайшие два-три года на обновку можно было не рассчитывать. Начинал носить по парусу на каждой ноге, а заканчивал – бриджи. А теперь вот мода. Эх, не знали те советские дети, какие они модники были! По каждой брючине подростка ровно до колена ползли полосы от капель, которые летели с асфальта из-под огромных ботинок.

Днем слышен голос города. Переплетение звуков птиц, машин, сирены, обрывков музыки. Где-то тише, где-то громче. На каждой улице идет свой рассказ.

Окна домов всегда заставляли Иру замирать. По состоянию занавесок она любила строить догадки, кто и как живет в квартире. Вот белый тюль висит ровными волнами во всю ширину окна, а воображение сразу рисует интеллигентную пожилую пару за круглым деревянным столом со скатертью и чашками в горох. Жалюзи или римские шторы, скорее всего, скрывают молодую активную семью, с маленькими детьми. Внутри светлая современная мебель, по полу разбросаны игрушки. Занавески небрежно скошены в сторону или где-то провисают, потому что оторвалась петля, или болтаются тряпкой в середине окна… Про такое фантазировать неинтересно.

Мамочки с колясками. Как их, оказывается, много! И беременных! Не замечала раньше. Настоящий беби-бум!

Дома Иру ждала чистота и свежие продукты в холодильнике.

– Мишаня, мне очень приятно, – улыбалась она, совершенно ошалевшая от счастья.

– Да ладно… Хотел тебе еще икры купить, рыбьей, чтоб пожарить. Но на рынке какая-то не очень свежая с утра была. Я договорился с мужиком там, завтра утром приеду, он достанет свежак. Так что буду кормить тебя жареной икрой!

– Как это?

– Ты что, никогда не ела?

– Не-е-ет.

– Ну ты даешь! Это же такой цимес! И еще там столько белка и полезных разных элементов! Больше, чем в мясе. Это ж мальки. Самый концентрат. Беременным очень полезно. Для ребенка, чтоб у него там все формировалось хорошо.

Только бы не спугнуть этот момент! Вот этот самый! Лавину заботы и внимания! Ира могла только молча улыбаться, оглушенная эмоциями. Она была готова есть что угодно, лишь бы все это длилось как можно дольше.

Не иначе как прочитав ее мысли, Миша умчался в комнату и вернулся с длинной, похожей на колбасу подушкой, метра два, в нежно-персиковом чехле.

– Вот, смотри! Еще что добыл! Подушка для беременных. Говорят, очень удобно. Когда живот большой, с ней спать… Не понимаю, правда, как именно, ногу, что ли, на нее закидывать? Там инструкция есть. Разберемся.

Утром Миша, как и обещал, сходил на рынок и принес три килограмма рыбьей икры. Переложил всю массу на большую сковороду. Масса расползлась в лепешку, похожую на те, которые готовят в тандыре. Ира наблюдала за приготовлением диковинного блюда, которое шкворчало и булькало. Миша как алхимик кружил над сковородой, предвкушая свой триумф.

– Мммм, вкусно… – искренне оценила Ира, – я и не думала, что есть такое блюдо.

– То-то! Я тебе покажу высокую кухню!

– Только куда так много? Я лопну.

– Тебе надо питаться за