Это - Фай Гогс
Это читать книгу онлайн
Это – роман, который не ждал успеха, но неизбежно произвел фурор.
Скандальный. Нахальный. Безбашенный. Он не просто вышел – он ворвался в мир, швырнув вызов всем и сразу. Его ненавидят. Его запрещают. Поговаривают, что его автор, известный в определённых кругах как Фай Гокс, отсиживается где-то на краю цивилизации. Именно там и родился его дебютный роман, который теперь боятся печатать и цензурировать – настолько он дерзок и едок.
Вы не готовы к этой книге. Она слишком смешная, слишком злая и слишком умная. Она заставит вас хохотать и одновременно задыхаться от возмущения. Вы захотите её сжечь… а потом, скорее всего, купите второй экземпляр. Готовы рискнуть? Тогда открывайте. Если осмелитесь.
Джо, двадцатипятилетний рекламщик из Нью-Йорка, получает предсмертное письмо от своей тети, в котором та уведомляет его, что собирается оставить все свое весьма крупное состояние своей воспитаннице Лидии, о которой тот ничего не знает. В письме содержится оговорка: наследство достанется Джо, если он докажет, что Лидия — ведьма.
Задача, с которой сегодня справилась бы даже парочка третьеклассниц, вооруженных одной лишь верой в силу слез и взаимных исповедей, на поверку окажется куда сложнее. Герою не помогут ни трюки с раздваиванием, ни его верная «Беретта», ни запоздалое осознание глубокой экзистенциальной подоплеки происходящего.
«Это» — роман, написанный в редком жанре онтологического триллера. Книга рекомендована к прочтению всем, кто стремится получить ответы на те самые, «вечные» вопросы: кем, когда, а главное — с какой целью была создана наша Вселенная?
В большом искусстве Фай Гокс далеко не новичок. Многие годы он оттачивал писательское мастерство, с изумительной точностью воспроизводя литературный почерк своих более именитых собратьев по перу в их же финансовых документах. Результатом стало хоть и вынужденное, но вполне осознанное отшельничество автора в природных зонах, мало подходящих для этого в климатическом плане.
Его дебютный роман — ярчайший образчик тюремного творчества. Он поставит читателя перед невероятно трудным выбором: проглатывать страницу за страницей, беззаботно хохоча над шутками, подчас вполне невинными, или остановиться, бережно закрыть потрепанный томик и глубоко задуматься: «А каким #@ №..%$#@??!»
Увы, автор не успел насладиться успехом своего детища. Уже будучи тяжело больным, оставаясь прикованным к постели тюремной лечебницы для душевнобольных, он не уставал твердить: «А знаете, что самое паршивое? Написать чертов шедевр и видеть, как эта жалкая кучка имбецилов, так называемое "остальное человечество" продолжает не иметь об этом ни малейшего понятия!»
– Господи Иисусе, но как…
Пес ринулся на меня, и я тут же, не мешкая, перемахнул через перила и спикировал вниз. Мне повезло приземлиться на обеденный стол. Тело мое было словно и не моим вовсе. Легко сгруппировавшись, я сделал кувырок через спину и вскочил на ноги. Алабай огромными прыжками сбежал по лестнице, но поскользнулся на гладком каменном полу и завалился набок.
Я воспользовался этим и прямо со стола почти без разбега вспорхнул обратно. Пес уже несся за мной по пятам, когда я добежал до двери своей комнаты и захлопнул ее перед его носом. Схватив первое, что попалось под руку (это был изогнутый вперед турецкий ятаган), я заорал:
– Ага, так ты умеешь проходить сквозь стены? Только сунься сюда, и ты сдохнешь! Сдохнешь!!!
Собака бушевала, с лаем бегая по галерее, пока я, держа ятаган обеими руками за точеную эбонитовую рукоять, водил им из стороны в сторону и старался не упустить момента, когда дьявольское отродье вновь предстанет предо мной. Однако то ли в мою комнату забыли проделать тайный собачий ход, то ли перемещаться по ним можно было только в одном направлении, но пес так и остался в коридоре.
Прошло полчаса прежде, чем алабай успокоился. В доме стало тихо. Я еще раз убедился, что надежно запер дверь на массивный засов, поменял ятаган на короткий узкий меч и без сил опустился на кровать, предварительно сбросив всю лежавшую на ней одежду. Твердо решив не смыкать всю ночь глаз и ни на мгновенье не выпускать оружья из рук, я немедленно заснул, успев лишь подумать: «Не люблю соб…»
Глава 10
В которой мне снятся крысы, и неспроста
И конечно же, мне сразу начали сниться собаки! Но не только. Были там также и кошки, и крысы, и хорьки, и змеи, и рыбы, «и всякая птица пернатая по роду ее», и еще много разных насекомых, как то: муравьи, пауки, осы, гусеницы и сколопендры – словом, живность мелкая и неприятная.
«И чем же они там все занимались?» – спросят мои самые педантичные читатели, но спросят безо всякого интереса; наоборот, спросят с унынием, ибо пойди нынче поищи дурака, которому интересно выслушивать истории про чужие сны!
А я им мстительно отвечу: да много чем, но, главным образом, занимались они совокуплением – и, заметьте, не обычным совокуплением, которое еще можно было бы объяснить тем, что сам я уже почти три дня как ни с кем не совокуплялся, а совокуплением межвидовым – то есть кошки совокуплялись со змеями, змеи с хорьками, хорьки с осами, осы с собаками, собаки с муравьями, муравьи с крысами, а крысы ползали по моей спине, намереваясь совокупиться со мной!
Тут мой покладистый читатель, начинающий уже было подозревать меня в желании совокупиться с тем отделом его мозга, что отвечает за терпение, немного оживится и спросит: «А скажи-ка, Джо, удалось ли крысам осуществить задуманное? Получилось ли это у них?» И мой ответ – нет! Они не успели, потому что сон изменился, дом ожил, стал вдруг угрожающе живым и зыбким, и я увидел кое-что похуже любвеобильных крыс, когда, пытаясь обнаружить источник этого тревожащего меня движения, начал осматриваться там у себя внутри сна.
В нем тоже была комната очень похожая на ту, в которой я засыпал, но только теперь она сильно увеличилась в размерах. Оружие исчезло, и свет шел из ее середины, где горела одинокая свеча. Она почти ничего не освещала, зато, как водится, производила огромные колышущиеся тени, которые лишь усиливали общее ощущение тревоги.
Пытаясь найти причину этого тревожного чувства, я стал вглядываться в темноту – туда, где раньше находилась стена с двумя окнами, обращенными во внешний двор. Стена эта как будто шевелилась там, во мраке.
Я поднялся, обошел стороной бесполезную свечу и сделал несколько осторожных шагов, погружаясь во мглу. Спустя несколько напряженных мгновений мои глаза различили какие-то многочисленные шевелящиеся светлые пятна на темном фоне.
Я приблизился еще немного – и вдруг увидел нечто такое, из-за чего горло помимо моей воли выдавило нечто напоминающее жалобный щенячий писк: из стены, вдруг бесконечно раздавшейся во все стороны, выступили тысячи, миллионы, миллиарды человеческих лиц, скорченных в муке смертельной агонии; миллиарды глаз, не отрываясь, смотрели на меня, иссушенные руки были умоляюще воздеты ко мне, а растрескавшиеся губы кривились в тщетной попытке исторгнуть некий вопрос, ответ на который, как я каким-то образом понял во сне, был известен только мне одному!
Не в силах пошевелиться, я завороженно наблюдал за конвульсивными движениями губ этих людей, прислушиваясь к их бессвязному, едва слышному шепоту – и не мог отвести от них взгляда. Я прилагал колоссальные, но увы, совершенно бесплодные усилия, пытаясь понять смысл этого вопроса и постараться ответить на него, дыбы облегчить их невыносимые страдания, но своим непониманием лишь усугублял их!
Меня вдруг пронзила мысль, что вне зависимости от их вопроса, обратились-то они как раз по адресу, ибо где-то в глубине моего разума содержалось некое загадочное знание, помещенное туда при неясных обстоятельствах – знание, которое могло если не изменить, то сильно облегчить, без сомнения, весьма незавидную участь этих несчастных. Я надолго задумался, но как ни старался, вспомнить что-либо еще у меня не получилось.
Проснувшись, я все еще пребывал в растерянности и задумчивости. Во всех этих лицах было что-то общее, но что именно – вспомнить я никак не мог. Это меня очень беспокоило.
Оружие было на месте, и на лезвиях плясали кроваво-красные огоньки. Поначалу я даже залюбовался ими – пока не сообразил, что источник этого красного света находился не за окном. Свет лился из щели под дверью. Стряхнув с себя остатки сна, я вскочил на ноги, потому что подумал: дом горит! Однако, подбежав к двери и взявшись за ручку, остановился. В столовой кто-то негромко разговаривал.
Я прислушался. Мне удалось различить как минимум два мужских и один женский голос; кроме того, иногда слышался звон посуды, как будто внизу кто-то ужинал. Медленно нажав на ручку двери, я бесшумно приоткрыл ее на дюйм. Свет стал ярче, и, судя по треску горящих дров, исходил он от ярко пылающего камина.
– …крысы, мисс Флоренс. По какой-то причине и он, и Диего могли перемещаться, только когда им снились крысы. Либо когда им снилось, что они тонут. Мы называем все это сновидческими триггерами,
