Белый кубок - Анна Захарова

– Три номера. Двенадцатый, пятнадцатый и десятый. Тележка с бельем, средствами, щетками в десятом, я там начала уже уборку. Пылесос тоже там.

Напоследок администратор крикнула в спину новым горничным:

– Это только сегодня! Про пыль не забудьте!

В номере Кристина с удовольствием растянулась прямо на кровати:

– Уууух, устала, как собака! Трудно деньги зарабатывать!

Марика же сложила на стул куртку и портфель:

– Давай быстрее, некогда валяться.

Кристина застонала в шутку, но сползла с кровати.

Ее напарница уже щелкала кнопками пылесоса:

– Давай я буду пылесосить и протирать пыль, а ты пока занимайся кроватью.

И работа закипела. Гудел пылесос, взлетали белые облака простыней и наволочек, в ванной журчала вода. Работать вроде было проще: больше их не мучила жажда и слишком теплая одежда. Однако с непривычки Марике было тяжело управляться с громоздким пылесосом, он то и дело спотыкался об углы кровати и двери или с громким воем присасывался вдруг к какому-нибудь одному месту на ковре, отказываясь ползти дальше по номеру.

В это время ее подруга воевала с постельным бельем, она расстилала белоснежные прямоугольники на широких матрасах то так, то эдак. А оно упрямо морщилось, выпрыгивало лохматыми углами будто играло с девочкой в догонялки.

На легкое, на первый взгляд, занятие у них ушел остаток дня.

Наконец, когда покрывало на кровати в последнем номере стало идеально ровным, Кристина выдохнула:

– Тяжело быть взрослым.

Марика попыталась ее утешить:

– Ничего, зато администратор посмотрит, как мы круто убрались и, может, возьмет нас на работу как Ваню.

От одного только упоминания этого имени сердце у нее в груди встрепенулось, а к щекам опять прилил жар.

Дверь вдруг распахнулась и на пороге показалась Светлана:

– Ну что вы, все? Так долго возитесь! Мне гостей заселять пора, они уже час в холле ждут.

– Да, да, готово! – девчонки кинулись собирать в тележку грязные полотенца, тряпки, бутылки с чистящими средствами.

Администратор ловко укатила тележку куда-то за дверь с надписью «хозблок» и поспешила на свое рабочее место.

Там она, широко улыбаясь, вручила карточку пожилой паре с чемоданами:

– Добро пожаловать, ваш номер готов. Проходите, пожалуйста, и простите за задержку.

Когда постояльцы с грохочущей колесами кладью исчезли в коридоре, Светлана достала из ящичка стола две тысячи и протянула им:

– Расчет. Спасибо, выручили.

Кристина, которой казалось, что от усталости, она сейчас упадет прямо здесь, возмутилась:

– Так мало? Мы же полдня там пахали до упаду, вылизали каждый угол!

Светлана в недоумении приподняла брови:

– А вы сколько хотели, миллион? Вообще – то горничная получает три тысячи за смену, а вы работали полдня, это тысяча пятьсот. Так что я вам еще больше заплатила, чем положено, – она пожала плечами. – Еще и недовольны, ну и детки пошли наглые!

Марике тоже хотелось то ли закричать, то ли заплакать от отчаяния. Так они никогда не заработают достаточно денег, это невозможно! От усталости гудело все тело, день был потрачен, а результат совсем крошечный. На эти деньги ручку для двери, наверное, можно купить, а не дом для лошади.

Кристина, позабыв о вежливости от горького разочарования, выкрикнула:

– Да вы что! Нам надо гораздо больше! Вы все врете, увидели, что дети, и решили обмануть. Себе часть денег забрали, а нам сунули копейки!

У Светланы вытянулось лицо сначала от удивления, а потом скривилось от возмущения.

Она припечатала купюры ладонью о гладкую поверхность стойки:

– Так, нечего тут орать! Забирайте свои, как ты говоришь, копейки, и до свидания! – она не удержалась от замечания. – Никого я не обманываю! Знала бы, что такие… даже связываться бы не стала. Никакого воспитания!

Кристина схватила купюры, продолжая кричать. То ли злость, то ли усталость сыграли с ней злуюу штуку, движение вышло неловким, и она сшибла со стойки ресепшн вазу, где лежали конфеты для гостей. Круглая емкость отлетела в сторону, будто пушечный снаряд, и с размаху ударила в зеркало на стене. Ровная поверхность пошла трещинами, а в осколках отразились три перекошенных лица.

Светлана вскрикнула:

– Ты что наделала! Ну все, никаких вам денег! Давай назад две тысячи! Вы испортили больше, чем заработали!

Кристина в панике бросилась к двери, и администратор вцепилась в рукав куртки Марики:

– Стоять! Платите за разбитое зеркало!

Марика пролепетала:

– Но не я же разбила, это не я!

– Твоя подружка! – Светлана сжимала пальцы все сильнее и явно не собиралась отпускать девочку. Она приказала. – Давай, звони или подружке, чтобы принесла деньги назад, или своим родителям. Пускай они платят за ваше хулиганство. Я к вам навстречу пошла, а вы тут устроили мне погром.

Марику трясло от ужаса, она не могла даже плакать. В голове стучала одна мысль: «Что я скажу маме?» Она беспомощно оглянулась на дверь, но Кристина исчезла, бросив ее в беде.

– Пожалуйста, – она едва могла говорить, голос стал совсем чужой, тихий. – Я придумаю что-нибудь…Отпустите, я принесу деньги, я достану.

Она попыталась стащить куртку, может, оставить одежду:

– Я одежду могу оставить, пока за деньгами хожу.

Дверь вдруг снова открылась, на пороге стояла запыхавшаяся Кристина. Она успела лишь на несколько метров отбежать от гостиницы, как вдруг ее молнией пронзила мысль, что Марика осталась заложницей внутри.

– Отпустите ее! – выкрикнула Кристина.

Но было уже поздно, Светлана в крайнем возмущении кинулась с ключом к двери, закрыла вход, а потом отчеканила:

– Все, мое терпение лопнуло! Я вызову сейчас полицию и буду разбираться уже с вашими родителями. Я хотела вам помочь, доверила работу, заплатила больше! А вы разбили дорогое зеркало, наговорили мне гадостей, еще и убежать хотели. Так дело не пойдет! Хватит!

Следующие три часа казались Марике вечностью. Полицию Светлана не вызвала, хотя даже неизвестно, что было бы хуже. Марике все равно пришлось звонить маме, рассказывать ей о случившемся и просить приехать.

К удивлению девочек Анна ругать их не стала, быстро переговорила со Светланой, а после короткой беседы выложила пачку денег на стойку перед администратором без всяких пререканий.

Женщина перестала ворчать недовольно, хотя брови ее все также смыкались от гнева, а от профессиональной улыбки не осталось и следа. Она кивнула на дверь притихшим школьницам:

– Можете идти и скажите вашей маме спасибо. Я бы на ее месте вам устроила головомойку! Хулиганки! Надо было бы вас еще заставить убирать осколки, мне родителей ваших жалко. Они для вас все, а вы… только позорите.

В машине первой решилась