Спящая писательница - Татьяна Грац

– Кто-то.

Они доходят до самого конца сада. Кощей наблюдает несколько вырытых ям на зеленом газоне, словно это происки крота или еще какого зверька. Орф садится рядом с дубом, а из-за толстенного ствола могучего древа выглядывают двое, частично перепачканные в земле. Юджин и Ряба. У рыцаря в руках лопата, как раз таки отвечающая на вопрос, кто перекопал весь палисад. Кощей знает, с каким умыслом были затеяны копательные работы, однако продолжает сохранять полное спокойствие.

– Мужик, я против тебя ничего не имею, вот по-братски, только из любопытства хотел посмотреть, – оправдывается Женя, приложив руку к сердцу и спрятав лопату за спину.

– Чего ты перед ним заискиваешь? Да, мы хотели выкопать сундук! Ты нашу Вик зачаровал! Погубишь красна девицу и глазом не моргнешь! – кудахчет Ряба на всю округу.

– Твоих рук дело? – осторожно уточняет Кощей, взглянув на Вик. Писательница молчит, тогда Ос говорит следующее: – Во-первых, Юджин, вы раскопали мне весь сад, что, согласитесь, неприемлемо для высокопчтенного гостя; во-вторых, надписи, их следует читать. И если бы вы подняли взгляд чуть выше, то обнаружили бы, что копать необходимо здесь.

Юджин и Ряба задирают голову и смотрят туда, куда Кощей указывает тростью. А там, на ветке дуба, висит громоздкая глиняная табличка с надписью: «Смерть Кощея – 2 метра. Копать здесь».

– А в-третьих, раз уж на то пошло, обычной лопатой до сундука не добраться, – добавляет Кощей.

Это Женя и Ряба осознают позже, когда опускаются глазами по стволу древа вниз. Корневища дуба вплотную залиты бетоном, серая масса образует целый круг, охраняющий наиважнейшее место в саду. Однако все решается двумя ударами трости. Кощей с помощью своей силы и того же проклятия разрывает плотно залитое пространство на куски, взбивает землю, рассыпая ее в стороны рыхлыми черными комьями, и перед незадачливыми кладоискателями возникает сундук. Синий, обитый серебром, неподъемный. Ос одним щелчком раскрывает его, оттуда по воздуху выплывает заяц, из него выпархивает утка, из утки – яйцо размером с мяч для регби. Оно ложится прямо в руки Вик. Она знает, что смерть Кощей должна была оказаться у нее, но все равно дрожит от столь необычного момента.

Кощей подходит к Вик и преклоняет пред ней колено, таинственно смотрит снизу вверх.

– Моя смерть в твоих руках. И моя жизнь тоже в твоих руках. Тебе вершить мою судьбу: останешься ли ты со мной, став моей женой, или разобьешь мое сердце, проткнув его острым кинжалом?

Вик раскалывает довольно твердую и неподатливую скорлупу яйца и обнажает серебряное острие, кажущиеся тяжелой ношей в ее руках. Девушка без раздумий отдает кинжал Кощею, тем самым принимая его предложение.

– Однажды я уже сделала этот выбор. Конечно, я останусь с тобой! – громко заявляет Вик и наклоняется к уху Оса, шепчет ему: – Я всегда тебя выбирала. И не посмею изменить решение.

Ряба и Женя стоят в стороне и наблюдают странную процессию, где Кощей делает предложение создательнице этой истории, а она без раздумий соглашается, всучив злодею его же кинжал, тем самым упустив отличный момент для убийства. И здесь уже ничего не попишешь, автоматически друзья оказываются в проигрыше, сказка приобретает иной смысл, где почему-то добро не при делах, а зло зубами впивается в мораль, очерняя ее и переводя на новый лад.

Глава 11

– Черт! Опаздываю! – визжит Вик, едва проснувшись.

Мозг туго соображает, глаза смотрят на время, но не видят цифр, все вокруг расплывается, когда Вик пытается встать. Под ногами оказывается как будто бы не ковер, а зыбучие пески, образующие все более глубокую лунку. Руки потряхиваются, стараясь дотянуться до дверной ручки и открыть проход в ванную. «Только бы умыться, и я приду в себя», – всхлипывает Вик.

Ей страшно и тяжело воспринимать новую реальность, бьющую сотнями маленьких молоточков по вискам. К сожалению, всплеск холодной воды в лицо не помогает – ступни продолжают вибрировать, отчего Вик еле удерживает равновесие. Сидя она принимает душ, окатывая себя лейкой и бездумно таращась в одну точку. Кое-как повязав полотенце на груди, она проходит в коридор. Вскоре зрачки ловят заветные 17:30, и Вик начинает беспокоиться еще больше.

– Я же не успею написать главу! Ненавижу! Не хочу! – психует она, пнув ногой подушку, почему-то лежащую на полу.

Вик находит силы в истерике и злости, потому битый час ходит по комнате и собирает себя по частям. Платье не платье, туфли не туфли… «Все равно там будут дамы получше меня», – считает Вик. Ее не столько волнует день рождения Оса и опасность опоздать на важное для него мероприятие, сколько отсутствие времени на писательство. Вик суетливо подыскивает сумку побольше, чтобы упихать в нее с собой ноутбук, но такой нет, поэтому девушка кидает в клатч блокнот, все тот же – с принцессой на обложке. Следом в маленькое недоразумение, называющееся сумкой, летят предметы марафета: помада и пудра с зеркальцем, влажные салфетки, черная подводка на всякий случай. Телефон. Вик, будучи уже с восстановившимся зрением, смотрит в дисплей, а там несколько пропущенных от Оскара, множество уведомлений из соцсетей и рекламный мусор.

«Чего не отвечаешь? Мы с Женей поссорились, если что. Не помогай ему!» – пишет Муся.

«Вик, как освободишься, позвони мне, нужен твой совет», – недозвонившийся Оскар добивает Вик эсэмэской.

«Хай, Вик. Ну че? Беда не приходит одна. Надо обмозговать, что с Кисой делать. Она офигела! С этим козлом договорилась погулять в парке, прикинь? А мне говорит, что это по работе», – голосовое от Жени.

Вик морщится от количества информации, свалившейся на ее голову. Она и забыла, что проблемы в реальности записью в блокноте не решаются, здесь нужно по-другому, вдумчиво. И первое, что она решает – это вопрос Оскара, как-никак у мужа сегодня день рождения, он ждет ее в ресторане к семи. Вик выходит из дома, заранее зная, что простоит в пробке не один час, если закажет такси. Поэтому выбирает метро. Там тоже в вечернее время толкучка, не протиснуться. Вик пролазит сквозь бесконечные лабиринты людей в куртках, касается скользких поручней и стоит, уперевшись взглядом в окно. Сесть она не решается, чтобы не помять платье. В отражении писательница видит вроде бы себя, но совершенно другую: ее лицо осунулось за эти дни, тело ослабло, когда-то платье по размеру теперь болтается на ней, под глазами образовались большие круги, какие не замазать тональным кремом, да и волосы словно истончились, совсем позабыв про объем и припав к плечам. «Ну