Барышня. Нельзя касаться - Ксюша Иванова

жизни вперёд! Я привыкла к такой жизни, какая есть, не страдала от нехватки новых впечатлений и событий в моем окружении! Меня устраивало так… Так тогда зачем?

Телефон вдруг зазвонил! И я, даже не сделав вид, что сплю, выдавая себя, открывая свое нетерпение, ожидание, волнение… тут же ухватила трубку!

— Екатерина Семёнова? — женский голос испугал и удивил, но не настолько, чтобы я не нашла в себе сил ответить.

— Да, я. А… вы кто? — ведь она же с телефона Марка звонит! Мне звонит зачем-то! А вдруг… Ну, нет! Но всё же… Вдруг с ним что-то случилось? И еще до того, как позвонившая женщина ответила, я ужаснулась этой возможности! Он ведь мне чужой человек! А страшно за него стало так, будто бы свой, родной, близкий…

— Я — сестра Марка, Нина Изотова. Он, когда в себя приходил, очень просил вам позвонить.

— Что случилось? — в ужасе выдохнула я.

— Они с Тимуром возвращались из Краснодара и попали в аварию. Тимура уже прооперировали… А Марк… в общем, довезли его в нашу хирургию. Сейчас ему тоже операцию делают. Перелом. Черепно-мозговая у него…

И нет-нет, мне совершенно не нужно туда было! Это меня почти не касалось! Но уже сердце забилось чаще, уже стало жутко от понимания, что Марка Изотова в моей жизни больше может не быть! И от меня ведь ничегошеньки не зависело! Но я зачем-то спросила:

— В нашей областной?

— Да, в нашей.

… Остаток ночи я практически не спала. Пару раз порывалась вызвать такси и поехать в больницу. Обрывала себя — к кому поехать? К чужому человеку? Да меня ночью и не пустят туда! И зачем? Что скажу я его родственникам? Как представлюсь — знакомой? Я же ему никто! Мы всего лишь дважды виделись!

И даже если приеду, даже если пустят (хотя, разве не родственников, разве чужих людей пускают?), что скажу ему? Как это выглядеть в его глазах будет? И в глазах его родственников? А вдруг там жена? Да я же со стыда сгорю!

Хотя… О чем это я? Я ведь ничего предосудительного не делала! Не делала? А переписываться в соцсетях с чужими мужьями можно? Как это в обществе расценивается вообще? И цветы от него брать…

Взгляд невольно скользнул на букет, стоящий в вазе на столе.

Мама была в шоке, когда его увидела! Даже пришлось ей валерьяночки накапать… Увидела, и ноги подкосились — я тащила ее к кровати, взглядом ища телефон и собираясь вызывать скорую, а она шептала что-то странное, что-то про свои молитвы и Его долгожданный ответ на них.

Я смотрела на цветы и думала, что это благодаря Марку, впервые за столько лет мне интересно жить! Впервые я жду чего-то. Впервые вижу радость и надежду в маминых глазах. И я себе не прощу никогда, если не приду к нему в больницу. Да и просто навестить можно даже малознакомого человека. Тем более что он сам просил свою сестру мне позвонить. Наверное, для него важно, чтобы я знала…

…Безумно волнуясь, сходя с ума от тысячи разнообразных эмоций, устроивших настоящий торнадо в моем сердце, я уже в десять утра стояла перед дверью, ведущей в его палату. Гипнотизировала ручку и все никак не могла решиться и войти.

Да только, видимо, кто-то свыше решил всё-таки дать мне знак, помочь принять решение. Я уже протянула руку, когда дверь распахнулась сама…

21 глава. Марк

— Нет, Марк, я так не могу! Мать узнает, она меня убьет просто! Ты ж знаешь, какая она — рано или поздно выпытает, кто-нибудь проболтается. Да она же может без предупреждения примчаться сюда! Мы тогда пропали! Я пропала… Тебе-то что!

Нина металась по палате, заламывая руки. Да, мамочка у нас была женщиной строгой и характерной. Узнай она, что я попал в больницу, а ей ничего не сообщили сразу же, обида на полжизни обеспечена! А она и без того со мной в натянутых отношениях — из-за Инны, конечно! Будь мамина воля, она бы Инну давно выставила за двери моей квартиры, причем с треском и скандалом! Мама требовала от меня действий, требовала разобраться с тем бредом, в который бывшая превратила мою жизнь. И, кстати, да! Нужно было что-то решать уже…

Голова болела — об дверь в машине все-таки треснулся хорошо. Но легкое сотрясение, конечно, на черепно-мозговую тяжелую, не тянуло. Так, лоб справа был свезен и заклеен пластырем. И, собственно говоря, если бы не комбинация, созревшая в моей, пусть пострадавшей, но работавшей как надо, голове, я бы уже домой собирался, наплевав на требования доктора отлежаться в палате под присмотром три дня.

Отделался я достаточно легко — вывих руки, сотрясение это, ну, царапины там, да синячище на пол-лица. Рука была вправлена и временно зафиксирована в лангет, остальное обработано и заклеено там, где это было нужно.

Тимур пострадал намного сильнее. Нам вообще очень повезло, что он успел вывернуть руль в сторону от встречки. Задело только боком с его, водительской, стороны. Но покидало машину по обочине знатно! Сработавшие подушки безопасности, при этом меня защитили, а Тиму, наоборот, сломали ключицу, слишком резко и сильно зажав в момент своего открытия. Но жизни его ничего не угрожало.

— Марк! — Нина резко остановилась, приложив ладони к пылающим щекам. — Мне так стыдно! Я же ее обманула! Разве можно так знакомство начинать? Вдруг родственниками станем? Как я ей в глаза посмотрю?

— Скажешь, что я тебя заставил, если вдруг претензии со стороны Кати будут. Но поверь мне, она поведет себя совершенно не так, как сделали бы все, кого ты знаешь! — я говорил уверенно, хотя совершенно не понимал, придет ли Катя ко мне в больницу. И даже наоборот, больше склонялся к тому, что все-таки не придет…

— Ага, заставил! С рукой твоей… — она прислушалась, кивнув на дверь. — Кто-то идет, кажется.

И я, конечно, не был уверен в том, что это — Катя, но, откинувшись на подушки, принял самый страдальческий вид, на какой был способен. А потом решил, что лучше всего сейчас "сознание потерять", тем более с Ниной договорились уже, что она найдет предлог и уйдет, если Катя всё-таки решится.

Нина пару раз глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь. А потом, изобразив на лице милую улыбку, потянула ее на себя. Усилием воли я заставил себя не смотреть, лежать с закрытыми глазами, притворяясь чуть ли не умирающим.

— Здравствуйте, мне администратор сказал, что в