Собрание сочинений в десяти томах. Том 8 - Юзеф Игнаций Крашевский

живет Старостина Горская, какая-то дальняя бабка барона; но это ничего не значит, потому что от этой бабки ему не будет ни малейшей выгоды.

Горцони, улыбаясь, поправил свой костюм.

— Но родная сестра старосты, а следовательно, тоже доводящаяся барону бабкой, моложе первой лет на пятнадцать, панна Забржеская — владелица Волчьего Брода с угодьями. Это богатейшая помещица в целой окрестности, но девица, которой под пятьдесят, и чудачка. Вследствие этого расчеты и происки всего семейства вращаются около Волчьего Брода.

Скальский слушал с вниманием.

— Вы, конечно, не видели панны Забржеской и не слыхали о ней? — спросил Горцони.

— Не помню.

— Но это особа оригинальная в высшей степени. Во-первых, я имел честь видеть ее, и хоть ей под пятьдесят, однако вы не думайте, чтоб это была старуха или дурняшка. В свое время, это, должно быть, была необыкновенная красавица, да и теперь еще очень и очень не дурна собою; она не кажется старой; может быть, немного полная, румяная, зубы прекрасные, осанка аристократическая, одним словом, королева. Имя у нее тоже необыкновенное: Флора! Чего же вам лучше? Богиня цветов! По счастливому стечению обстоятельств, когда все семейство проматывалось, панна Флора получила столько наследства, что состояние ее дошло до чрезвычайных размеров. Конечно, я не считал, но говорят люди, что у нее несколько миллионов злотых.

Рассказ этот начинал сильно занимать пана Рожера.

— А отчего же она не вышла замуж? — спросил Скальский.

— Это-то и остается неразгаданной тайной, потому что за нее сватались даже князья; но гордая панна капризничала, подозревала, что ее брали из-за денег, отказывала и отказывала нарочно резко, и, таким образом, дожила до пятидесяти, а теперь курит сигары, сама управляет имением, и как еще деспотически! А уже о замужестве нет и помышления. Разно говорили, — прибавил шепотом Горцони: — что было даже несколько романов, но это, может быть, выдумки. Верно то, что вряд ли уж пойдет она замуж, а родня около нее вертится, как бес перед заутреней.

Вот все, что рассказал Горцони, но слова эти не упали на бесплодную почву — их пан Рожер принял близко к сердцу.

"Была бы великолепная штука, — подумал он, — если б я мог познакомиться с нею и… Что значит пятидесятилетний возраст? Идалия ведь хочет идти за старика без имени, без образования, а здесь — все. Вопрос только в том: каким образом?.."

Действительно, все смелые замыслы зацепились на этом страшном "каким образом?"

Пан Рожер не обладал пламенным воображением и трудно было ему придумать средства. Вечером он открылся сестре. Хотя он и не признавал превосходства над собой панны Идалии, однако не брезговал этим женским умом.

Панна Идалия внимательно слушала его, покуривая папироску.

— А, — сказала она, подумав, — мысль хороша, но трудна для исполнения. Все прежде употреблявшиеся средства: сломанное колесо, опрокинувшийся экипаж, заблудившийся путешественник — избиты уже донельзя. Романы выдали тайну, никто теперь не поверит ни в какую подобную случайность. Поехать прямо к старой панне невозможно. Но не граничит и Волчий Брод с Пап-ротином? Ведь это, кажется, в той стороне?

Пан Рожер не знал, но немедленно сбегал за инвентарем и планом. Не фатум ли это? Папротинский лес сходится с пущей, принадлежавшей к Волчебродскому имению.

Брат и сестра всплеснули руками. Пан Рожер поцеловал панну Идалию.

— Бога ради, никому ни слова! — шепнул он. — Завтра еду в Папротин, возьму с собою лакея, туалет, экипаж, и в качестве соседа имею полное право представиться в Волчьем Броде.

Скальский радостно потирал руки и с гордостью приподнял голову.

— О судьба, поблагоприятствуй! — воскликнул он. — Отличная была бы штука подцепить подобное наследство у этого голяка барона.

— Но что ж говорят о панне?

Пан Рожер повторил сестре все им слышанное от Горцони.

— Здесь дело идет только о том, чтоб жениться, — прервала панна Идалия, — а потом для чего же существуют ум, ловкость, молодость? Если б ты не сумел устроиться, я презирала бы тебя.

— Но, пожалуйста, никому ни слова!

— Можешь быть спокоен.

Будущему владельцу Папротина не было ничего легче, как выбраться на другой же день рано утром и, взяв добрых почтовых лошадей, очутиться к вечеру на месте. Так как прежний арендатор имел право жить в доме до марта месяца, то помещик поместился во флигеле; новый владелец, однако же, и тут нашел уже дворню услужливых людей и весьма радушный прием. Хотя он приехал ночью, однако к нему явился лесничий, который лесные трущобы знал так же хорошо, как и соседство. Не желая обнаружить нетерпения, пан Рожер просил его осмотреть на другой день границы. Разговор сам собою должен был коснуться панны Флоры.

Утро было прекрасное, но несколько осеннее; старик лесничий добыл коня, и они выехали после завтрака. Пан Рожер заботливо осматривал границы, хотя это его нисколько не занимало.

Доехали они, наконец, до старого дуба, намеченного крестом.

— Здесь, вельможный пане, — пояснил лесничий, — земля ваша сходится с землей вельможной пани Забржеской, и граница идет по высохшему руслу ручья до Кудашевой долины, а оттуда…

— А! Панны Забржеской, из Волчьего Брода? — спросил Скальский.

— Точно так, из Волчьего Брода.

— А далеко это отсюда?

— Вельможный пане, отсюда будет миля, а от дому полторы.

— Нет ли пограничных споров?

— Где же их нет? Есть, и даже трудный к разрешению спор, по поводу ручья…

— Я не люблю споров и полагаю уладить дело, съездив в Волчий Брод.

— Что касается поездки, то почему и не поехать, но чтоб из этого вышло что-нибудь, напрасно льстить себя надеждой.

— Почему?

— Потому что вельможная панна Забржеская, с позволения сказать, без обиды, Ирод баба.

— Вот как! — воскликнул, засмеявшись, Скальский.

— Она сама объезжает границы верхом или в одноколке, за всем наблюдает, ведет процессы и никому не уступит.

— Что ж, она уже стара?

— Не скажу, чтоб была стара, — отвечал лесничий, — но и молодою признать трудно. Когда я здесь поселился, она была такая же как и теперь, а этому уже лет пятнадцать назад; только немного словно пробились усы, но это ее не портит. Особа весьма серьезная, только как будто бы и не женщина.

Пан Рожер улыбнулся.

— Удастся ли что, или не удастся, а мне надобно побывать у нее.

— Конечно, от этого вас не убудет, и из одного любопытства стоит посмотреть дом в Волчьем Броде, потому что вряд ли где встретится подобный.

— Что же в нем особенного?

— Все, вельможный пане, — отвечал лесничий, — начиная от помещицы до капеллана.

— Что ж это за капеллан?

— А кто его знает? Кажется, из Египта или из какой-то запрещенной земли: когда он служит обедню,