Под навесами рынка Чайковского. Выбранные места из переписки со временем и пространством - Анатолий Гаврилов

верблюды. То ты за столом, то ты под столом. Не нужно делать скороспешных выводов. А никто и не делает. Таким, значит, образом.

Сжата рожь, не поют соловьи, море мерзнет, не море, а mori, в поле – зябь, в море – зыбь, да, ну ладно, пора на работу, поехал на работу, а там сказали, что я уволен…

Был на кладбище, снова видел богомола. Он сидел на кресте и в упор смотрел на меня, стало не по себе. Я ушел и только в закусочной забыл о нем.

В юности я занимался различными видами спорта, но предпочтение было отдано боксу. Сначала били меня, потом я стал побеждать, и после победы над Фрейзером и другими чемпионами мира я споткнулся на Мохаммеде Али.

Погода во Владимире в августе.

Погода в Воронеже в августе.

Погода в Курске в августе.

Погода в Волгограде в августе.

Погода в Астрахани в августе.

Погода в Калмыкии в августе.

Погода в Грузии в августе.

Погода в Македонии в августе.

Погода в Якутии в августе.

Погода в Древней Греции в августе.

Погода в Древнем Египте в августе.

Погода в Тибете в августе.

Погода в Улан-Удэ в августе.

Погода на Северном полюсе в августе.

Погода на Луне в августе.

Это лишь немногое из того, чем я занимаюсь.

Для пытливого, дерзкого ума границ нет.

Свадьба, никаких ритуалов, гости пьют, закусывают, никто не поет, не танцует, и только один периодически пытается петь и танцевать, и его выпроваживают. Когда-то нас было четверо: бас-гитара, гитара соло, труба и вокал. Нас приглашали на всевозможные культурные мероприятия, на свадьбы. На свадьбах случались казусы, когда мы, поддавши, уходили от свадебного репертуара в сторону буги-вуги, и порой приходилось убегать.

Будучи геологом, я много чего нашел и всё отдал государству, но один камень присвоил, за счет чего и живу.

– Где судно?

– На дне. Судно можно сделать своими руками.

Он стоит на балконе своей квартиры, внизу куда-то или откуда-то идут соседи. Он их приветствует. Холодно. Он подогревается каким-то спиртным. На небе появляется Луна, он ее приветствует и уходит на отдых.

Ночь, смог, амброзия. Купажировал вино, работал на токарном и фрезерном станках. Вышел из подвала. Жены дома нет. Ее мобильник остался дома. Пошел ее искать. Обошел ближайшие улицы и магазины. Ее нигде нет. Вернулся домой. Она дома, она ходила туда, где родилась, где ходила в детсад, в школу, где ходила с родителями в кино, в баню, где читала сказки…

– А синички взяли спички, к морю синему пошли, море синее зажгли… Синички или лисички?

– Не помню. Ты все-таки, когда уходишь, бери свой мобильник.

– Зачем?

– Я должен знать, где ты находишься…

Лег спать, что редко со мной бывает.

Под домом – подвал. Там я делаю наливки, настойки, прочее. Там токарный и фрезерный станок. Там верстак, доски, фанера, прочее. Там телевизор, интернет, диван.

– Зачем ты живешь в подвале? – спрашивает жена.

– Я там работаю.

– А я?

– Ты тоже работаешь, ты готовишь завтраки, обеды, ужины, стираешь, прочее. Жаль, что ты никуда не выходишь.

– А куда и зачем выходить?

Познакомился с нею в турпоходе, в заповеднике Каменные Могилы. Потом была свадьба, на которой баянист вдруг стал играть собственные сочинения, а потом сказал, что наш брак продлится не долго.

– Можно сходить в театр, на концерт, можно поехать на пляж, море за городом более чистое, – говорю я.

– А ты вообще – кто?

– Я – твой муж.

– А я?

– А ты моя жена.

– Ну, ладно, спокойной ночи.

– Взаимно.

Приехал домой.

– Где был? – спрашивает жена.

– Ездил в степь. Там наши пчелы. Из-за дождей они голодные. Подкормил их сахарным сиропом. В степи хорошо. Запахи чабреца, полыни, песни жаворонка, свист сусликов. Жаль, что ты не поехала.

– Пчелы… жаворонки… суслики… в школе я любила природоведение… у нас был замечательный учитель… он играл на скрипке… мы держали гусей… осенью они хотели куда-то улететь… Обедать будешь?

После обеда работал в огороде. Потом занимался производством наливок, настоек. Потом кто-то пришел с просьбой устранить утечку воды. Устранил и продолжил заниматься наливками и настойками. Вечерний металлургический смог лег на город. Дети правильно сделали, что уехали отсюда. Я могу тоже уехать, но не уеду. Здесь я родился, здесь и закончится моя жизнь.

Посетил театр. Ничего не понял, но хотел высказать благодарность актерам и режиссеру. Оказался в каком-то подвале, откуда был изгнан и поехал домой.

Сидел в кафе. Рюмка водки, бутерброд. Вечер, ветер, листья летят. В кафе вошел Д., поэт и художник. В творческом плане – дерьмо. Но выправка и взгляд – презрение ко всем. Он подошел к моему столику и стал говорить о ничтожестве прошлых и нынешних поэтов и художников и попросил рюмку водки. Он выпил водку свою и мою и гордо покинул кафе.

Он пытался уклониться от участия в войне, для чего прикинулся сумасшедшим. Он закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, он понимал, что дела его плохи.

В этом городе мартены, домны, аглофабрики, море отравлено, постоянный смог, казалось бы, нужно протестовать, но никто из местных жителей не протестует, и многие считают свой город одним из лучших в Европе.

Позвонил бывшей однокласснице. В тот день была какая-то годовщина смерти Высоцкого и рождения Шукшина. Она сказала, что один из них наркоман, другой – алкоголик. Хотелось послать ее подальше, но сдержался.

Все уже спят, лишь он не спит, друзей, собственно, нет, ничего уже, собственно, нет, умирать, собственно, не хочется и уже, собственно, не совсем понятно, зачем, собственно, это всё.

По долгу своей новой службы должен куда-то ехать, чтобы сосчитать количество птиц и зверей и доложить по службе – на хрена их считать? Но служба есть служба, поехал, пересчитал и доложил по службе.

Всё есть, только дятла нет. Я уже говорил, что он умер и что дети его похоронили.

То работали, то нет. Строили социализм с человеческим лицом. Лицо, в конце концов, превратилось в нечеловеческое. И это лицо смотрело в наши лица и о чем-то спрашивало. Ответа не было.

Зимой я во дворе босиком хожу по снегу, делаю зарядку и обливаюсь из ведра. Зимой я чувствую себя лучше, чем летом. Сейчас зять отвезет меня на Нерль, где я искупаюсь. Вода в