Михаил Салтыков-Щедрин - Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

Обличения «январского письма» направлены на ту особенность политического быта и общественной атмосферы современности, о которой советский исследователь истории русского царизма говорит: «Период министерства Игнатьева характеризуется широким распространением различного рода провокаций, доносов и предательств. Именно в это время получает свое развитие деятельность жандармского подполковника Судейкина, ведавшего полицейским сыском в Петербурге»[383]. Характеризуя эту атмосферу, член Государственного совета А. В. Головнин в начале января 1882 г. писал Д. А. Милютину: «Мания доносов распространяется во всех слоях общества. Я получаю анонимные письма с доносами на моих лакеев, в том, что они говорят обо мне дурно»[384].

В письме к Н. А. Белоголовому Салтыков следующими словами раскрывает содержание своей очередной «беседы» с «тетенькой»: «Январское письмо, ежели не подгадит цензура, Вам понравится. Идет в нем речь о семейных распрях, как плоде современной внутренней политики. И весело и ужасно в одно и то же время. Вообще, не ручаюсь, что живописую Россию, но что Петербург в моих письмах отражается вполне — это верно»[385].

Цензура «не подгадила», хотя отзыв цензора Н. Лебедева был неблагоприятным. «Это пятое письмо, — докладывал он в Петербургский цензурный комитет, — написано в том же пессимистическом духе, как и предыдущие; и в нем Щедрин старается представить жизнь в настоящее время в России в самом мрачном виде, почти невозможною для порядочного, мыслящего человека. Русское общество представляется им кишащим шпионами, соглядатаями, <…> лицами, которые, прикрываясь патриотическими стремлениями, готовы предать всякого не разделяющего их точки зрения. <…> трудно догадаться, кого он обвиняет в таком растленном состоянии общества: само ли общество, так низко падшее, или правительство, будто бы поощряющее эти непривлекательные стороны натуры человеческой; кажется, он считает одинаково виновным и то, и другое…» Хотя Цензурный комитет и не настаивал на аресте книжки «Отеч. зап.», он все же доложил о статье Щедрина «как характеризующей направление журнала» Совету Главного управления по делам печати. Вмешательство дружественного журналу члена Совета В. М. Лазаревского остановило дальнейшее течение этого дела[386].

…иностранные образцы — западноевропейские конституционные формы государственности.

Сижу я в «Пуританах»… — Как и в других операх Винченцо Беллини, в «Пуританах» ярко отразились национально-освободительные чаяния итальянского народа. Свободолюбивые мечты, окрашивающие музыку «Пуритан», способствовали популярности оперы в демократически-оппозиционных кругах петербургской молодежи. По словам «Записок» П. Кропоткина, опера «служила радикалам форумом для демонстраций», в частности, при исполнении тех мест, которые, как это было известно, шли на русской сцене в цензурно смягченном и искаженном виде. Одно из таких искажений приводится Салтыковым, слушавшим «Пуритан» еще в 40-е, а затем в 60-е годы.

…читая Nana… — Об отношении Салтыкова к этому роману Эмиля Золя см. в комментарии к IV гл. «За рубежом».

…allegro соn brio… andante cantabile — музыкальные термины, указывающие характер исполнения: быстро, с большим одушевлением («с огнем») — в первом случае, в умеренном темпе, певуче — во втором.

…это те люди-камни, которые когда-то сеял Девкалион… — Сюжетный мотив из греческого мифа, описанного в «Метаморфозах» Овидия. Согласно этому мифу, сын Прометея Девкалион и его жена Пирра были единственными людьми, спасшимися от потопа. Зевс, задумав создать новый людской род, приказал им бросать через плечо «кости великой родительницы» (земли): камни, брошенные Девкалионом, превратились в мужчин, Пиррой — в женщин.

«Risum teneatis amici!..» — См. прим. к стр. 79.

У Удава было три сына… — Повествование о истории, случившейся в семье «бесшабашного советника» (уход двух сыновей в революцию), представляет одну из вариаций на остро волновавшую Салтыкова тему о суде истории и потомства, в лице детей, над настоящим. К разработке этой темы Салтыков неоднократно обращался в своих произведениях 70-х годов («Господа Молчалины», «Непочтительный Коронат», особенно «Больное место» и пр.).

…из калмыцкого капитала… — Начиная с 1834 г. калмыки, ранее не платившие податей, были обложены сборами, зачислявшимися в «общественный калмыцкий капитал». Он хранился сначала в Министерстве внутренних дел, а потом в Министерстве государственных имуществ и стал предметом хищений.

…после аракчеевской катастрофы… — По-видимому, это выражение следует отнести к потере Аракчеевым после смерти Александра I своего могущества.

…муравьевцы — соратники и единомышленники генерал-губернатора Северо-Западного края M. H. Муравьева, жестоко подавившего восстание 1863 г. в Литве и Белоруссии.

«А завтра — где ты, человек?» — Из оды Г. Р. Державина «На смерть князя Мещерского».

…Аракчеев… подготовлял народ к восприятию коммунизма. — В данном случае Салтыков пользуется словом «коммунизм» (в нарочито обывательской, вульгаризаторской, ради сатирических целей, интерпретации этого понятия как универсальной уравниловки) для обличения той теории и практики бюрократически-полицейской регламентации и административного попечительства, которыми характеризовались правовой институт и политический быт самодержавия. Своего предела казарменная регламентация жизни достигла в аракчеевской системе «военных поселений». Последние фигурируют у Салтыкова с той же иронической интонацией, как и слово «коммунизм», под именем «фаланстер» — идеальных поселений человечества, в социальной утопии Шарля Фурье.

А кузина Надежда Гавриловна — помните, мы с вами ее «индюшкой» прозвали? — Одна из вариаций светских героинь салтыковской сатиры, продолжающая образы «Natalie» из «Круглого года» и той куклы-обольстительницы, которая фигурирует под именем «Индюшки» в «сказке» «Игрушечного дела людишки» («Отеч. зап.», 1880, № 1), на что и ссылается Салтыков.

«Умереть — уснуть». — Слова из монолога Гамлета («Быть или не быть») в одноименной трагедии Шекспира.

…трактир «Британия»… — излюбленное место сходок и диспутов участников передовых кружков студенческой, литературной и театрально-артистической молодежи в Москве 30-40-х годов. Помещалась «Британия» недалеко от Университета на территории, ныне занятой площадью имени 50-летия Октября.

Сукрой — круглый ломоть хлеба, во всю ковригу (Даль).

…оттуда вылетит Иона. — Сатирическая реминисценция евангельского рассказа о трехдневном пребывании пророка Ионы во чреве кита, откуда затем он вышел невредимым (Maтф., XII, 39–41).

…в Грузине… — село Грузино Новгородской губ. на р. Волхове, резиденция Аракчеева, подарено ему Павлом I. Было одним из центров военных поселений.

…вот уже сколько лет сряду, как мне кажется, будто я каждую минуту давлюсь… — Прозрачный эзоповский смысл этого признания Салтыкова был сразу же замечен враждебной писателю печатью и послужил предметом «доносительных» выступлений против него В. Буренина, в очередных фельетонах его серии «Критические очерки» в «Новом времени» (№ 2168 от 12 марта и № 2194 от 9 апреля 1882 г.). Отповедь на эти выступления появилась в газете «Светоч» (СПб. 1882, 13 марта, № 23, ст. «Русская печать»).

предилекция — предпочтение, большая любовь (франц. prédilection).

…где генералам пустяки читать. Они нынче все географию читают. — Намек на генерала М. Д. Скобелева, выступавшего в защиту балканских народов против политики Германии и Австро-Венгрии и считавшего, что война с этими государствами явилась бы единственным средством «поправить наше экономическое и политическое положение» («Дневник П. А. Валуева. 1877–1884 гг.», П. 1919; запись от 30 июля 1881 г., стр. 170). В этой связи, в одной из своих речей в Петербургском офицерском собрании в конце 1881 г. Скобелев заявил: «…нам скоро необходимо будет основательно пополнить наши недостаточные знания географии земель западных». Эта фраза обошла все газеты, попала в заграничную прессу и вызвала много толков.

…мои поручики все Зола читают… — Этот сатирический выпад метит не вообще в Золя, а в Золя как автора «Nana»; см. в наст. томе прим. к.гл. IV «За рубежом».