Сделай громче - Денис Нижегородцев

которые больше не сделал бы никто. Другими словами, он гораздо лучше меня умеет читать ваши мысли. Но я тоже тянусь и учусь. Во всяком случае, тянулся и учился у него до последнего времени…

– …То есть, она решила заявиться в школу и проследить за Матвеем? – задумчиво повторил за мной Александр Аркадьевич.

– Терпеть не могу привычку, когда повторяют чужой вопрос, пока обдумывают свой ответ! – подумал я.

– Ничего, потерпишь, старость надо уважать.

Ну а я все еще молчал, дожидаясь, пока учитель скажет, наконец, что-нибудь и по существу.

– Хммм… Что было дальше? – Северов принялся демонстрировать еще одну безумно раздражающую меня привычку. Периодически он щелкал пальцами.

– Ааа!

– Ничего-ничего, как говорят, Бог терпел и нам велел. Мне тоже не нравится, что ты не закрываешь дверь в ванную, когда моешь руки.

– Я сделал так всего один раз!

– Технически, может, и один, просто второй раз я сам не дал этому совершиться, успев сделать тебе соответствующее внушение.

– Бесишь!

Но вернемся к моей эмотивной клиентке. Вскоре после нашей встречи в метро она претворила в жизнь свою мысленную угрозу и действительно притащилась в школу к моему сыну. И аккурат в тот день, когда Матвея вызвали к директору – напыщенному, как индюк от сознания собственной гениальности и невероятно безголовому в обычной жизни шизо-истероидному математику Абраму Семеновичу Виторгану. Этот тип даром что не щелкал пальцами – хотя я свечку не держал, может, и щелкал – однако обладал целым букетом других, не менее раздражающих «достоинств» своего ведущего типа: гривой непокорных, вкривь и вкось торчащих волос, сильнейшей близорукостью и тучным неповоротливым телом, которое постоянно что-нибудь или кого-нибудь сшибало – от вазы с цветами до учеников и их родителей.

Вдобавок, г-н Виторган недавно прошел ускоренный курс «Психология на все случаи жизни» от одного из диванных коучей, которого язык не повернется назвать коллегой. И последние полгода обучения Матвея в школе ее директор отчего-то возомнил себя равным мне. В наши редкие встречи он уже даже похлопывал меня по плечу и, переходя на доверительный шепот, говорил «что-то на психологическом», а точнее нес всякую околесицу, которая, по его мнению, должна была быть мне понятна и даже в какой-то мере нас объединяла…

Дошло до того, что директор начал давать мне профессиональные советы! Мол, видел он одну хорошую статейку, которую уж я-то, наверняка, прочитать еще не успел, так там о каком-то синдроме говорится проще и яснее, чем я даже могу себе вообразить. Короче говоря, этот товарищ стал меня сильно подбешивать. А поскольку с женой мы договорились, что она занимается ведением всего домашнего хозяйства, а я беру на себя хотя бы образование нашего единственного сына, в школу нечасто, но приходилось ходить именно мне.

И вот, в один злополучный день Матвея вызвали к директору. Повод действительно был. Сын оказался среди учеников, которые подшутили над учителем алгебры и геометрии – очень тревожной женщиной, которая как будто сама напрашивалась на то, чтобы ее постоянные страхи превратились, наконец, в реальность. В итоге публичное унижение, которого она так ждала, действительно свершилось. Ну а в моем сыне вдобавок ко всем моим проблемам разглядели лидера компании хулиганов, что, в общем, не удивительно, учитывая, чей он наследник: эпилептоид «по папе» и шизоид «по маме». Нет ничего токсичнее этой гремучей смеси, которая «органично» сочетается только внутри психопатов. Ну и выбор у Моти в сущности был один – либо быть забитым ботаником, как когда-то его мать, либо альфа-особью, как… ну вы поняли! А потому сын выбрал второе.

Я не знал, какими последствиями мне будут грозить описываемые события. Но любой вызов в школу априори означал не самый полезный разговор с не самым приятным собеседником. Потому в ответ на настойчивые приглашения директора, в хаотичном порядке разосланные мне во всех видах мессенджеров и социальных сетей, я ограничился дежурным ответом:

– Извините, я занят. Передайте все запиской с Матвеем. Спасибо.

Однако свидетельницей довольно громкого разбора полетов в школе, как выяснилось, стала наша эмотивная незнакомка. Она стояла под дверьми директорского кабинета, а потом еще выслушивала отповедь Матвею и в коридоре. Что самое интересное – критика была направлена не столько даже против моего сына, сколько против меня! От человека, который по-черному завидовал моему профессиональному успеху и прилюдно самоутверждался за счет малолетнего хулигана.

– Ишь ты какой! Папа – известный психолог, значит, все можно, да? Если есть деньги и связи, откупитесь от любого? Нет, милый мой, в моей школе это вам с рук не сойдет! Если хватает дури замучить учительницу, значит, и дома не все в порядке! Значит, не все так славно в славном доме Лаврухиных, как о том трубит психолог-отец! – брызгал слюной Виторган.

– Я, кстати, не трублю. Этим объясняется и почти полное отсутствие моих фотографий в сети, на секундочку.

– Где правильное воспитание, я спрашиваю? – продолжал шизоидный педагог. – Где положительные примеры из книжек? Почему мой Славка сидит сейчас на уроке, а сын светоча психологической науки…

– Опять же это не мое определение.

– …Лаврухина – в моем кабинете?!

Виторган еще долго распинался, употребляя всевозможные клише, которые так любят обыватели. К примеру, о том, что профессиональная и даже личная жизнь таких, как я, обязана быть образцово-показательной, иначе какие мы психологи или психотерапевты? Как можем давать советы другим и тем более кого-то лечить? Мы не имеем права страдать никакими расстройствами и выходить из себя, мы не можем развестись, потому что обязаны уметь наладить отношения со своими вторыми половинами, а наши дети – сплошь отличники и будущие передовики производства…

Только в реальной жизни все иначе. Людей, описанных выше, в природе нет! Это подтверждает даже Виторган, кроящий нашего брата на чем свет стоит. Одно странно – зачем тогда сам подался изучать психологию и всеми силами стремится превзойти меня в этом занятии?

А другим и немного неожиданным для не-специалиста следствием этих разборок стало то, что наша эмотивная незнакомка даже прониклась ко мне некоторой жалостью, если не сказать, симпатией. Все-таки ругал меня «психолог» Виторган слишком вдохновенно, не по делу и за глаза.

– Какой идиот…

– Кто?

– Да директор этот!

– А, этот… Согласна… Я думала, ты про Лаврухина.

– Нет, Лаврухин был умный.

– Он же – маньяк?

– Умный маньяк…

– Тебе от этого легче?

– Немного.

– Ну ок… И какой же наш следующий шаг?

– Ты знаешь…

И вы знаете. Следом эмотивная заявилась ко мне в офис. Специально выбрала время перед самым закрытием, когда почти никого там нет. А на вопрос