Шишкин что-то знал - Самуил Бабин

длинной рукоятке, с изображением атомной решетки с надписью «Да здравствует Мирный Атом», который вручила Плечистому. Степе с Сорокой достались портреты Чехова и какого-то академика, увешанного звездочками и лауреатскими медальками.

— Что бы девочке подобрать, — задумалась дама.

— А у вас еще такой шапочки нет, — Катя указала на буденовку.

— Сейчас посмотрю. — Дяденька открыл большую сумку, стоящую рядом и порывшись, вытащил упаковку буденовок, — Выбирай свой размер.

— Отлично. Пусть все то же в буденовках будут, — обрадовалась дама.

— Как неуловимые мстители, — надел на голову буденовку Сорока.

— Что вы этим хотели сказать, — строго посмотрела на него дама.

— Фильм такой раньше был. Очень патриотичный кстати.

В это время из дверей общаги вышел мужчина с большими усами, в лохматой папахе и белой бурке на плечах, и раскатисто отдал через мегафон команду: Строимся товарищи в колонну за знаменосцами и выходим через главные ворота на проспект.

Дама пристроила наших в середину колонны, между стрельцом в красном кафтане и былинным богатырем. «Шагом марш», раздалась команда усатого, и демонстранты медленно пошли под песню «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы», доносившуюся из музыкальной колонки, стоящей в кузове грузовичка, ехавшего впереди, колоны.

Они двинулись по проспекту в сторону метро, иногда останавливаясь, пропуская вперед выходящие из переулков другие колонны. Дольше всего пришлось ждать, колонну, вышедшую из какого-то промышленного предприятия. Сначала из заводских ворот выкатился броневичок, на башне которого стоял манекен вождя с вытянутой вперед рукой. Потом, под песню «Вихри враждебные веют над нами», потянулись демонстранты в рабочих спецовках, с лозунгами на тему пролетарской тематики, написанных на кумачевого цвета транспарантах, — «Мир. Труд. Май», «Пролетарии всех стран соединяйтесь». Замыкали колону пионеры в красных пилотках и галстуках с песней «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих».

Все колонны, стекающиеся на проспект, шли с музыкальным сопровождением из советского репертуара. Но, пожалуй, самое яркое впечатление произвели курсанты какого-то военного училища. Они промаршировали распевая в живую песню «Через две зимы, через две весны, отслужу как надо и вернусь».

Наконец, где-то через полтора часа их колонна подошла к площади, где в центре на высоком пьедестале вместо головы основателя института теперь был установлен огромный экран, с которого на демонстрантов смотрел, чуть улыбаясь и приветственно помахивал рукой Сам руководитель страны. Люди в колонах, выходящие на площадь в ответ, кричали трехкратное ура и сделав круг растекались по прилегающим улочкам.

«Товарищи, просьба всем организованно сдать транспаранты и только потом расходимся», — раздалась команда усатого в бурке, с кузова грузовичка, когда институтская колонна, наконец завершив обход площади, остановилась возле небольшого сквера.

— Давненько я на подобные мероприятия не ходил, — поправляя буденовку, прокомментировал Сорока, — Последней раз кажется еще студентом. Лет двадцать тому назад.

— Если от сегодняшнего дня считать, то уже сорок получается, — уточнила Катя.

— Ладно ребята, время терять не будем. Мы со Степой сходим в магаз, — развернул сумку Плечистый. — А вы пока поищите по навигатору поблизости какой-нибудь ресторанчик.

* * *

Все ресторанчики в округе были переполнены вернувшимся с демонстрации людьми. «У нас места еще вечера начали бронировать. Сегодня вы свободных столиков здесь не найдете, — рассказал им официант в седьмом по счету заведении и посоветовал, — Сейчас народ, кто в рестораны не попал, начнут по паркам и скверам расползаться. Пикнички устраивать. Так, что вам лучше время не терять и где ни будь там расположиться».

— А это не запрещено, — насторожилась Катя.

— Сегодня праздник. Кто будет людям мешать отдыхать. Тем более там много народа соберется, — ответил официант и ушел относить заказ.

— А, что неплохая идея, — обрадовался Сорока. Они зашли в магазин, купили продуктов, небольшую скатерть, и предусмотрительно перелив спиртное в пакеты из-под сока, вернулись в тот же сквер, где на лужайке уже расположилось несколько веселых компаний.

— А мне здесь очень даже нравится, — поднял пластиковым стаканчикам с жидкостью цвета виски Сорока, после того как они, расстелив на траве скатерть, выложили на нее продукты и расположились вокруг. — Кто скажет тост?

— Давай Сорока, за тебя, за твое выздоровление, — потянулся к нему своим стаканчиком Плечистый. Все беззвучно чокнулись и выпили.

— Ну что, у какие теперь впечатления от нашего путешествия, — Плечистый стал разливать по второму кругу. — Катя, тебе что?

— Я сок. Знаете, а мне честно больше всего сегодняшняя демонстрация понравилось. Много людей в красивых костюмах, праздничное настроение. Жаль, что в наше время уже не проводят такие демонстрации.

— Скоро начнется и в нашем времени. Не переживай. Тогда давайте еще раз за Первомай, — предложил Плечистый.

— С праздником дорогие товарищи. Мир, как говориться. Труд. Май, — чуть причмокивая, голосом бывшего руководителя страны произнес Сорока.

— Кто следующий, — напомнила вопрос Катя, — Степа, как тебе здесь?

— Честно, я рассчитывал на лучшие, на какие-то общественные изменения, — немного подумав ответил Степа, — А на самом деле все это большой застой напоминает.

— А вот мне показалось, что люди как-то спокойно к этому относятся. Живут, нормальной, привычной жизнью, — задумчиво произнесла Катя. — И их все это устраивает.

— Только вот жить похоже в это время прекрасное, жаль не придется ни мне ни тебе, — усмехнувшись процитировал классика Сорока и язвительно добавил, — Кстати, а как же твои протесты? Ты же кажется революционеркой сюда приехала. И за два дня так радикально поменяла взгляды.

— Я же не про себя сейчас рассказывала, — смутилась Катя. — Да и революционеркой никогда не была. Это мой парень выходил на протесты.

Сорока, хотел еще что-то добавить, но его перебил Плечистый: «Слушай, отстань от девушки. Лучше налей еще».

— Ну, а ты сам чего скажешь? Как тебе здесь, — выпив, обратился к Плечистому Сорока.

— Зону мягкого режима напоминает. Да и этих ряженых развелось, — Плечистый кивнул в сторону идущих по аллее двух казачков с красными повязками.

Те, как будто услышав Плечистого свернули с аллеи и медленно стали обходить компании, расположившиеся на лужайке, которые их приветствовали, поздравляли с праздником и подносили стаканчики. Казачки не отказывались выпивали, закусывали и шли к следующим. Наконец они подошли к нашим.

— Эй, а ты чего в шапке сидишь со звездой, — похлопал Сороку по плечу рукояткой нагайки,